На важность обращения нерусских в христианство, на священный долг, велящий это делать, указывал Иван Посошков, современник Петра I, представитель российского меркантилизма. В своем трактате, написанном в 1719 году, Посошков противопоставлял слабую миссионерскую деятельность русских активности католической церкви и порицал российское правительство и православную церковь за их неспособность привлечь нерусских к христианству:
И тому уже будет лет со двесте, а ни един народ из тыых языков свяотму крещению ни привлечен, и промыслу о их просвещении ни малаго ни от гражданъства, ни от духовенъства несть, и тыи бедные народы погибают своими душами ни за что, токмо за наше нерадение. ‹…› [Католики же] в той проповеди не токмо в порубежная царствия ходят, но и в самые далечайшия страны со тщанием ходят: достигоша бо Китайскаго царства, и Хинскаго, и не до сего ста, но и в подземную Америку не обленишася дойти, и тамо Слово Божие проповедаша и от идолопоклонства многих обратиша. ‹…› Верою мы аще и правы, а делами и радением о человеческом спасении веема неправы есмы: не то, чтобы нам, проходя во иные царства, Слово Божие проповедати, но и во своем не умеем. На что легче на свете к приведению, ко приятию веры христианские, Мордвы и Черемисы и Чуваши и прочиих таковых безграмотных людей, а и тех не можем ко христианской вере перевести! ‹…› А наши иноверцы подобны несмысленным младенцам: идолам они не кланяются, и грамоте не умеют, и закона себе никакова не имеют, и живут не в далном разстоянии, но внутрь нашего Российскаго государьства, по Волге реке и по Каме, – и их учить бы не тяжелоносно. Первое дело, что они вси безграмотные и закона никакова не имущии; другое дело, что вси суть они под властию Российския державы, а не самовластные, яко Китайцы и Американе; и того ради и учить их не тяжелоносно
[531].
Иван Посошков, вдохновленный миссионерскими трудами католической церкви, и в первую очередь ордена иезуитов, был обеспокоен спасением душ иноверцев и превращением их в добрых христиан. Его взгляды правительство разделяло, хотя и по другим причинам. Политика властей в значительной степени определялась крестоносным духом России и ее борьбой с исламом, а следовательно, обращение в христианство играло важнейшую роль в обеспечении лояльности нехристианских подданных Москвы.
Другой причиной возросших усилий по обращению иноверцев были стратегические заботы, в особенности постоянный страх властей перед появлением враждебного исламского союза – единого антироссийского фронта мусульманских народов под эгидой Османской империи. Не меньшее беспокойство внушали и сообщения о растущем числе обращений в ислам среди нехристиан. Петр I приказал учить миссионеров местным языкам и отправлять их проповедовать среди нехристиан, в надежде, что «те народы не прелстятся мерзостию Махметской веры»
[532].
Не полагаясь исключительно на силу проповеди, российское правительство прибегло к дискриминационным законам и конфискации земель, чтобы добиться крещения своих мусульманских подданных. Крещеные же не только сохраняли свои земли, но и могли получить земли, конфискованные у их более упрямых братьев по бывшей вере. После крещения они получали денежные награды: 10 рублей знатному татарину, 5 рублей его жене и по 1,25 рубля за каждого ребенка
[533]. Наконец, крещеные освобождались от налогов и ряда других повинностей на срок от трех до шести лет, в то время как подданные мусульмане и язычники несли все более тяжелое бремя барщины, военной службы и налогов
[534].
Хотя на бумаге число крещеных продолжало расти, составители полевых докладов жаловались, что обращения в христианство остаются чисто формальными, новообращенные ничего не знают о христианстве и не соблюдают никаких его правил. Все яснее становилось, что нельзя обратить в свою веру, действуя исключительно силой или применяя материальные стимулы
[535]. В ответ на это правительство и церковь решили сосредоточиться не на сообщениях об огромном числе крещенных в православие, а на распространении среди них евангельской проповеди и укреплении их в христианстве. Идея необходимости цивилизовать диких, «неграмотных», «непросвещенных» людей стала важнейшей движущей силой миссионерской деятельности в XVIII веке. Язык церковных иерархов отражал это изменение, поскольку теперь крещеных часто называли «новопросвещенными».
Несмотря на новый упор на проповедь среди нехристиан, существовало немало препятствий, которые было сложно преодолеть. Многие иноверцы не решались перейти в православие, боясь мести своих сородичей или злоупотреблений российских властей. Действительно, усилиям по обращению местного населения мешало мздоимство, пышным цветом расцветшее в русских пограничных городах и крепостях. Местные чиновники пренебрегали правами новых православных, часто не выплачивая им положенные награды или продолжая собирать с них налоги вопреки обещанному освобождению. Впрочем, у этой медали была и обратная сторона: известно, что иноверцы тоже подкупали чиновников и священников, чтобы язычники могли продолжать следовать своим традиционным обычаям, а мусульмане строить новые мечети и религиозные школы. Правительство, знавшее о мздоимстве и недовольное тем, как идет проповедование христианства, вновь решило прибегнуть к более жестким принудительным мерам и создало для централизации миссионерской политики новую организацию, Контору новокрещенских дел.
