Что подходит на роль эволюционной задачи, а что нет? Стать депутатом парламента – подходит. Это как бы статус бета-самца в большом мире и альфа-самца в твоем небольшом мирке. Еще лучше стать альфа-самцом в обоих мирах, но вакансий диктатора не так много. Совершить научное открытие – да. Шедевры, изобретения – да. Набить кому-нибудь морду – изначально это хорошо. Другое дело, что если в цивилизации начать бить морду случайным людям, это быстро понизит твой социальный статус, а не повысит. Поэтому на повышение статуса это делают либо по согласию, например на ринге или на дуэли, либо там, где цивилизации еще нет. Секс – конечно. Вырастить детей – да. Отобрать у граждан их имущество и присвоить – неплохо. Раздать гражданам свое имущество, как ни странно, – тоже. В общем, некая экстраверсия с последствиями. То, что Ницше мог бы назвать «волей к власти». Точнее говоря, то, что способствует экспансии твоего знания напрямую или косвенно.
Если схвачено, о чем речь, то Сократ и Христос, идя на смерть, тоже делали это. Как выяснилось, чтобы знание пошло дальше, оптимально было умереть. По сути, Сократ совершил самоубийство – и это был сильнейший ход в его партии, гамбит, повлиявший на ход истории. Получил ли он удовольствие, отыграв такой эндшпиль? Если вы перечитаете тексты Платона (а у нас нет другого Сократа, кроме персонажа этих текстов), то с удивлением обнаружите, что Сократ, скорее всего, ответил бы «да» на этот вопрос. Это не было самопожертвованием в чистом смысле. Иными словами, он не минимизировал те параметры, на максимизации которых настаивает мотивационный блок. Все нормально, максимизировал. А если таким людям иногда недоплачивают при жизни, то уже было сказано, как там работает касса.
Но мелькнуло слово «схалтурить». Что это значит? Как вариант, принять позу лотоса – или какая вам больше нравится?.. В общем, медитация. Аутотренинг позитивного мышления. Мастурбация. Наркотики. Или создать такое общество, где все были бы счастливы, потому что так задумано обществом. Это разные способы. Некоторые из них явно более эффективны, нежели другие. Например, еще не удалось создать общество, где плохие, слабые и глупые были бы счастливы, как эталонный образец счастья, а бутылка вина худо-бедно работает. Но в некоем смысле это одна партия по своей программе.
Назовем ее партией вселенского хакинга. Это принципиально иной путь. Эволюция дала людям мотивацию, чтобы они работали на нее. «Отстань, – говорят ей буддисты, социалисты и наркоманы. – Это теперь наша мотивация: что хотим, то и делаем». Хотим самоудовлетворения. Эволюция не спорит, она вообще не разговаривает. Если бунтовщики присвоили некий софт – значит, присвоили.
Вопрос: каковы шансы этой партии и ее отдельных фракций на успех? К успеху там идут разными фракциями, например поклонники Кастанеды и Троцкого. Каковы их перспективы? Впереди глава специально об этом. Забегая вперед: пока их дела идут неважно, но шансы есть. Победа партии ознаменует настоящий, не по Фукуяме, конец истории.
Но в чем едины обе партии – потомков приматов, верных неписаному контракту с эволюцией, и ушлых хакеров? Вторые бунтуют против эволюции, но не против своей психики. Первые вообще не бунтуют против главных вещей. Грабят, убивают, отдают жизнь за идеалы – но онтологически не бунтуют. Все верны мотивационному блоку – такому, каким его застали, и хотят простого человеческого счастья. В крайнем случае находят, что одни желания исключают другие, и готовы от чего-то отказаться. Или что-то невыполнимо. Не любит меня Маша, бывает. Обойдемся без Маши. Что-то вычеркивается из списка, но нет желания порвать список и разнести то место, где он возникает. Или предложить какой-то свой, новый список из иных оснований.
Но человек не только хитрое, но и заумное животное. Если что-то сделать можно, кто-нибудь обязательно это сделает. Всегда найдутся желающие порвать список и поискать в другом месте. Чтобы было понятнее, приведу историю. Может быть, фейк – здесь это неважно. На встречу с кинорежиссером Тарковским приходит молодой человек: «Скажите, маэстро, как мне быть счастливым?» – «А зачем вам быть счастливым?»
Если сразу не видно, то вот это настоящий радикализм. Не опиаты и не Карл Маркс, там всего лишь экстремальные способы получить что-то понятное и приятное. А здесь принимают гипотезу, что есть нечто, ради чего люди должны быть добровольно несчастными. Не тактически, а принципиально. Тактическое несчастье, боль, даже смерть – это как раз нормально. Например, офицер идет на вероятную смерть, потому что иначе это измена. И это хуже смерти, если он правильный офицер. За это, в частности, общество ему и платит, чтобы в случае форс-мажора он умер вместо других или раньше других. Платит выше среднего. И оказывает уважение. Притом что годами человек не приносит особой пользы. Но уж если война – то война. Смерть в бою – не столь героизм, сколь отсроченный платеж по счету, а в целом это удачная жизнь. В бизнесе, в любви, где угодно – часто мы сами выбираем страдания, но ситуативно, в целом держась стратегии, где страдание минимизируют. Люди почти не умеют по-другому.
Изначально гедонисты все. Ребенок сначала гедонист, а потом его чему-то учат.
А теперь представьте, что нам предлагают выкинуть.
Но только эта третья, самая странная партия всерьез спрашивает о «смысле жизни». У первых двух нет вопроса, потому что есть ответ. Напомню, вопрос о смысле жизни – вопрос о предельных редукциях и главных параметрах оптимизации. Но это уже есть в мотивационном блоке – и всегда было. Ответ уже в вас, его можно выписать на бумажке. Не стесняйтесь. Просто пишите, что вы хотите. Десять пунктов, сто. Можно тысячу, но это уже излишнее внимание к деталям.
Касательно третьей партии: ее дело представляется, во-первых, безнравственным, во-вторых, безнадежным. Первое обстоятельство всего лишь замечание на полях (вы же не будете игнорировать убийцу потому, что его дело безнравственно?). Второе обстоятельство важнее.
Откуда безнравственность? Проповедь – тоже услуга, с той разницей, что ее не всегда заказывают. Но любой, что-то предлагающий людям, должен исходить из их блага. При этом, что считать благом, решают они. Если вы предлагаете людям «смысл» наперекор мотивации психики, вы предлагаете им – давайте честно! – вероятно, больше боли и страданий, чем у них уже есть. Если бы это было честным предложением – кто бы согласился? Обычно это товар, который либо навязывают («враги народа будут расстреляны»), либо приукрашивают («праведникам воздастся на небесах»).
Важнее, что у них не получится. Можно предложить, чтобы люди жили ради чего угодно. Например, чтобы по средам одеваться в зеленое и сжигать ценные вещи, ибо в этом истина. Были и более странные идеи, и кто-то их разделял. Сказать можно что угодно, даже найти тех, кто это повторит. Но если первое сообщество оптимизировано по параметрам адаптации, а второе – по параметрам, взятым от фонаря, второе перестанет существовать, если они как-то соприкасаются. Мы не знаем, будет это военное поражение, разруха или тихая измена модели, как при окончании СССР. Можно вообразить утопию кайфа, даже плохо совместимую с жизнью – она будет умирать, но подпитываться новыми сторонниками извне. Утопия безрадостных идеалов, хуже совместимая с жизнью, чем общество, построенное на канализировании частных страстей в максимизацию общего знания (как обычно и построено общество), обречена. История сект и коммун это подтверждает. В долгосроке выживает лишь то, что максимизирует знания лучше, чем по соседству.
