– Унижать? – Катя захихикала.
– Да, унижать. Я пишу стихи много лет и развиваюсь в этом направлении, а мне говорят: «Да он просто талантливый». Нет, я сто тысяч часов убил на это, я не просто талантливый, я, мать вашу, пахарь!
Катя рассмеялась.
– Пахарь листа и бумаги! – воскликнул я.
– Листа и бумаги? Это же одно и то же, – Катя засмеялась во весь голос.
– Неважно! – закричал я и тоже засмеялся.
– Вот всегда так с тобой, – начала девушка, – все серьезные обсуждения сводятся к глупостям.
– Конечно, так же веселее, – подметил я.
– Ты выиграл несколько престижных поэтических конкурсов.
– Вообще-то они были не очень престижные.
– «Электронная рифма», «Поэт области» и еще… не помню… – Катя сморщилась, напрягая память.
– «Золотое слово», «Жизнь в стихах» и «Ямб и хорей», – напомнил я. – Там еще много чего было, но это неважно. Я перестал посылать заявки на конкурсы, в этом нет смысла. Там нет аудитории. Мои стихи читают только другие участники конкурса и жюри.
– Я все равно буду считать тебя талантливым, но про себя, тихонько.
– Ладно, но только если тихонько.
Пирожки оказались отвратительные. Катя училась готовить, будучи еще зрячей, до аварии. После катастрофы девушке пришлось многое осваивать заново, и готовка вслепую давалась ей с трудом.
Мы посидели минут двадцать, а потом я принялся за уборку. Катя предложила помочь, но я решил, что это не самая лучшая идея. Когда мы прощались, я почувствовал нотки недовольства в ее тоне – она однозначно обиделась и была права, но и вины за собой я не чувствовал. Не мог же я после всего случившегося просто взять и пойти в кино!
Первым делом я закинул оба тела в яму, решив не сливать кровь из полицейского, дабы не тратить время, да и еды у меня было много, еще пара банок.
Оттирая пол от крови в гостиной, в голове я крутил сценарий к видео, которое должен буду записать сегодня вечером, если снова не случится какой-нибудь форс-мажор. В любом случае полиция ко мне нагрянет. Линолеум в гостиной отмылся относительно легко. Надо бы весь дом застелить линолеумом, мало ли где мне в следующий раз придется мыть пол. Далее я взялся драить деревянные лакированные ступени в подвал. С ними тоже проблем не возникло: через полчаса они блестели как новенькие. Я понимал, что у полиции наверняка есть устройства, позволяющие уловить чуть ли не отдельные молекулы крови на полу, но на каких основаниях они будут искать кровь у меня дома? Только если что-то заставит их заподозрить именно меня. Полицейский этот ходил по всему району, и мало ли где он мог исчезнуть. Чего я-то сразу? Сосед, Кешка, через два дома который, сидел то ли за убийство, то ли за разбой, грабеж, непонятно. Слухи ходили разные, но сидел он точно. Вроде кого-то зарезал, так что первым делом подумают на него. Он еще по ходу и с наркоманами местными терся. Говорили даже, что он СПИДом болен.
В подвале я закопал тела и заколотил обратно доски. Оставалось только застелить линолеум поверх размазанных по полу следов насилия. Перед поездкой на строительный рынок я сходил в душ и привел себя в порядок.
Три рулона линолеума длиной пять метров и шириной два (которые я привез на своем пикапе, благо машина позволяла погрузить туда напольное покрытие и не пришлось ожидать доставку и привлекать лишних людей) я раскатал по грязному полу. Подвал тут же преобразился, а следы жестоких убийств, которые, кстати, я совершил не по своей воле, оказались скрыты под слоем мягкого пластика с узором, имитирующим дерево.
Закончив прибивать плинтуса и перемычки на стыки рулонов, я еще раз проверил подвал, лестницу и гостиную. Если не проводить экспертизу, то так и не скажешь, что за бойня тут приключилась буквально три часа назад. Я понимал, что полиция должна нагрянуть сегодня. Нельзя так просто убить полицейского, да еще и на задании. Они придут, я уверен. Придут и ко мне, и к соседям, и весь район на уши поднимут. Подождем, будь что будет.
Часы в гостиной пробили шесть вечера. Я отправил Кате голосовое сообщение со словами любви, чтобы как-то обозначиться, но в ответ получил лишь недовольный смайлик. Да, несмотря на слепоту, она прекрасно могла пользоваться смартфоном.
Я решил попробовать переделать первое видео, понимая, что сейчас не лучшее время, но чего тянуть-то? Спустя десять минут я уже сидел в подвале перед включенной камерой, расположенной чуть ниже лампы, которая светила мне в лицо. На футболку я закрепил петличный микрофон, тот, что сегодня утром привез курьер.
– Всем привет, друзья, – начал я, – меня зовут Федор, и я вампир.
Нет, не так. Тупо как-то. По-детски слишком. А хотя кто там еще смотрит эти блоги? Дети и подростки. Но все равно глупо. Что за «Привет, друзья»?
– Здорова, воины, с вами я, Федя-вампир! – последние слова я чуть ли не прокричал.
О боже, какие еще, к чертям, воины? Чего я опять несу? Так, спокойно. Это все вырежу.
– Здорово, друзья, меня зовут Федор, и это мой видеоблог. Видеоблог вампира!
Так нормально. И сюда вставлю какую-нибудь заставку под эпичную му- зыку.
– Вы можете подумать, что я вру.
Не так.
– Вы думаете, я идиот и вампиров не бывает?
При чем тут «идиот»? И с чего я взял, что они там что-то думают? Не так, надо проще.
– Сейчас я докажу вам, что не вру.
Камера снимала меня, сидящего на стуле, и стену за спиной. Я встал и подошел к стене. Коснувшись ладонями холодного бетона, я почувствовал, как то, что до этого было низом в сознании, перестало им быть. Гравитация заиграла другими красками. Комната словно повернулась на бок, и я уже ощущал себя стоящим в упоре лежа на стене, которая в моей локальной физической системе стала полом. Я оглянулся и увидел стул, где только что сидел, и камеру на штативе. Вся эта видеоатрибутика казалась мне приклеенной к стене, которая, в свою очередь, недавно была полом.
– Столько лет живу в вампирском обличье, – громко произнес я, – а никак не перестаю удивляться этой гравитационной аномалии, которую могут создавать вампиры. Я так говорю, будто знаю других вампиров. Но очевидно, что они есть, и очевидно, свойства у нас у всех должны быть идентичны.
Я прошел два метра до потолка, а точнее, до соседней стены, если опираться на мое внутреннее восприятие пространства, и повернулся к камере.
– Приве-е-ет, – я помахал рукой и растянул губы в глупой улыбке.
Дальше я решил ничего не перезаписывать и говорить так, как получается – сбивчиво и неуверенно. Плевать.
– Как видите, страховочных тросов у меня нет, – произнес я, водя руками вокруг себя, – гравитационная аномалия. Вампиры против законов физики нашей вселенной. Почему я говорю «нашей»? А потому, что, возможно, есть и другие вселенные с другими законами физики.
