— Господи, да пусть он будет учителем, — воскликнула Инна. — Только я знаю, что он ошибается. Опять ошибается. И это меня пугает.
— Что именно тебя пугает?
— То, что ошибка эта системная! Понимаешь, он так устроен — идти в обход.
— Инна, он — не совсем здоровый человек. Ты все время об этом забываешь, даже удивляюсь этому.
— Я не считаю его таковым. Понимаешь, он настолько силен, что мне в голову не приходит его считать инвалидом. И я не считала его таковым никогда!
— Очень зря. Тебе не помешало бы иногда об этом вспоминать. Для того чтобы хоть как-то понять его решения и поступки. Ты вообще представляешь, что это для него — приехать сюда, в Москву? И вообще затеять эту всю историю?!
— Ты к чему клонишь? — Соломатина раздраженно посмотрела на Варю.
— Я клоню к тому, что ваши отношения могут плохо закончиться. Если ты не изменишь своего поведения. Тебе кто нужен? Блестящий карьерист? Или человек, который все эти годы помнил о тебе.
— И практически ни разу не позвонил. И ждал, пока я объявлюсь в Озерске и сделаю первый шаг.
— И все потому, что у него есть физический недостаток. Он хромает. Он ходит с тростью. Ты понимаешь, что это такое для красивого и молодого мужчины? Ты понимаешь, через что надо пройти, чтобы достичь того, чего он уже достиг? И у него никого не было. Он сирота.
— Варя, это какая-то мелодрама. Прекрати перечислять эти душещипательные подробности. — Лицо Соломатиной стало раздраженным.
— Как скажешь. Но ты очень злая. И ты очень изменилась. И я считаю, что ты сама ничего особенного в жизни не сделала.
— Я? — Инна даже потеряла дар речи. — Я полностью изменила свою жизнь. Из дуры, которая потакала Анечке Кулько и которая нянчилась с вечно хныкающим и пьющим поэтом, я превратилась в деловую и энергичную тетку. Понимаешь, у меня никогда не было выбора — я выживала в предлагаемых условиях. Будь то работа или отношения. Теперь я сама для себя создаю эти условия. И хочу, чтобы Олег научился тому же!
Варя посмотрела на Инну с сожалением.
— Знаешь, ты не понимаешь, что этот человек бросил все ради тебя. Вот только ради тебя. Ему эта Москва не нужна. Он в Озерске отлично жил, и это был его мир. Там он создал подходящие для себя условия. Но ради тебя, ради того, чтобы быть с тобой, он приехал сюда. И пусть он сам решает, как здесь жить. Дай, пожалуйста, ему эту возможность.
Варя замолчала. Видно было, что она сердита. Соломатина уже знала за подругой это свойство — искренне сердиться на собеседника. «Ты все принимаешь близко к сердцу, это всего лишь разговор!» — всегда пеняла ей Инна. Но сейчас тема была болезненной. К страхам, что у них с Олегом ничего не получится, что они утратили силу чувств, прибавлялось желание командовать, управлять всем, в том числе и чужими обстоятельствами и желаниями.
— Слушай, между вами, кроме разговоров о работе, что-то еще происходит? — Варя хитро прищурилась. И как бы Соломатина не злилась на младшую подругу, она не могла не рассмеяться.
— Не происходит.
— А вы чего-то ждете? Заявления о приеме на работу, первой зарплаты? Еще чего? — Варя смотрела на Соломатину. — Слушай, а правда, вы чего ждете? Или вам это не нужно? Вы просто проект по выживанию двух особей в благоприятных столичных условиях?
— Варька, отстань.
— Да нет, ты мне скажи? Он что, тебе неприятен? Он тебе физически противен? Вы целовались с ним?
— Варя!
— Нет, ты ответь, что за отношения такие странные? Почти деловые. Понимаю, вы — партнеры.
— Варя, это же наши дела…
— Инна, это странности, а не дела. И уж точно это не чувства.
Варя встала, налила им еще чаю. В квартире Соломатиной она чувствовала себя уверенно, по-хозяйски.
— Инна, ты его любишь? — спросила она. — Может, пока не поздно, прекратить все это?
— Я люблю его. Только…
— Никаких только нет. Ты любишь его. И ты любила его. И он тебя любит. Очень любит. Раз он рядом с тобой сейчас. Это самое главное.
Варя уехала скорее рано, чем поздно. Соломатина опять смотрела в окно и наблюдала, как подруга аккуратно лавирует между машин. Когда она скрылась из виду, Соломатина взяла телефон.
— Это такси? Будьте добры, можно машину по адресу…
Еще через полчаса она позвонила в дверь Федотова. Тот открыл сразу, словно бы ждал ее.
— Ты уже спишь? — спросила Соломатина.
Федотов потянул ее за рукав и почти втащил в квартиру. Он обнял ее так, что Инна задохнулась.
— Я еще не сплю. Я тебя жду.
Часть вторая
Жизнь. Просто жизнь
Глава первая
Две станции метро
— Нет, ты честно скажи, ты же не верил в такие истории?!
— Я честно скажу, что я вообще не думал про это!
— Ах ты, нахал! Ты вообще не думал обо мне?!
— Я не думал про такие истории.
— Да про какие?!
— Ну, когда девушка сама приезжает к мужчине…
— Ты просто бессовестный! Ты теперь будешь припоминать мне это всю жизнь?!
— О да! У меня теперь есть оружие!
Соломатина вскочила с дивана и завернулась в простыню. Волосы ее растрепались, но она знала, что выглядит хорошо. Они с Федотовым проводили выходные дни. «А Варя — молодец!» — не раз думала Инна, вспоминая тот самый разговор с подругой, после которого она ночью явилась к Федотову. Самое интересное, что тот не удивился, словно ждал ее. И Соломатина не смущалась своего приезда. Она вела себя спокойно — так ведут себя женщины, когда знают, что их любят.
— Я тебя люблю. Я очень тебя люблю, — произнес в ту ночь Федотов, уткнувшись ей в плечо, — только попробуй не поверить мне.
— Я верю, — отвечала Инна. Она старалась не смотреть на искалеченную ногу Федотова. Ничего уродливого не было, но все же… Ладное, сильное тело страдало от увечья, и Соломатина почувствовала это. Федотов был ласков, умел, он был раскован, словно вместе с одеждой и тростью отбросил всю неловкость и стеснение. А то, что Олег раньше стеснялся, Инна поняла сразу же. После той ночи в нем была особенная благодарность человека, который доверился другому. Она хотела ему сказать, что для нее не существует подобных недостатков, для нее существует человек, которого она любит за его душу, характер и поступки. Но она не знала, как сказать об этом. Соломатина порой была той самой прямолинейной школьницей, которая не понимала, почему мальчишка со сломанной ногой стеснялся и не выносил ее присутствия. Сейчас, спустя годы, обмирая от любви, жалости и счастья, Соломатина старалась быть деликатной, но у нее выходило плохо.
— Дорогая, я все понял, ты любишь меня за мою замечательную душу и мой ангельский характер! — однажды рассмеялся Олег в ответ на ее косноязычие.
