***
Это первое сентября я запомнила на всю жизнь. Сначала в дверь позвонил Никита. Я видела, что он ужасно волнуется — первый день в новую школу, в абсолютно другом городе и даже стране. Видела по тому, как двигались желваки на его скулах, а в зелёных глазах мерцала тревога. Выглядел он, как всегда, бесподобно — накрахмаленная белая рубашка, галстук, пиджак и брюки с такими острыми стрелками, что, казалось, проведи по ним рукой — и можно порезаться.
— Ты отлично выглядишь, Лёль, — он опередил меня, и я рассмеялась.
— И ты, Никит. Как всегда, на высоте.
— Я немного волнуюсь, — он пожал плечами, хмыкнул.
— Все будет хорошо, — неожиданно для самой себя я поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. Ох, хорошо, мама была в кухне. — Тёмка тебе поможет освоиться — он всех знает. Не волнуйся.
Отвернулась — то, как Никита смотрел на меня, неожиданно смутило.
Звонок в дверь спас ситуацию.
— А вот и он!
Артём, в противоположность Никите, был одет в светло-голубые джинсы, слегка растянутый свитер, под мышкой у него была зажата папка.
— Эх, Кит, — он покачал головой, оглядывая Никиту, — ты как на похороны собрался.
Тот вопросительно приподнял брови.
— Никто так в школу не одевается. По крайней мере, в нашу. Надо быть попроще — джинсы, майка, можно даже с дырками.
— С дырками? Ну уж нет, это не мой стиль.
— Тём, ну что ты?! На мой взгляд, Никита выглядит замечательно.
— Да, только мне придётся крепко за него постоять сегодня, чтобы он не вернулся домой с разбитым носом и фингалом под глазом. Знаешь же, как относятся к ботанам.
— Только он не ботан! — я вдруг почувствовала обиду за своего друга.
Никита совсем не такой. Он запросто расправится с любыми обидчиками.
— Мне было бы неловко идти рядом с таким пижоном, — продолжал Артём, пальцами оттопыривая лацканы пиджака друга.
Я топнула ногой, собираясь возразить, но Никита опередил меня:
— Арт, мне абсолютно безразлично, кто что обо мне подумает. Единственное важное мнение — это моё, а я считаю, что в первый день школы должен выглядеть так, как выгляжу. Если тебе неприятно идти рядом со мной, то я не расстроюсь.
— Артём, ну в самом деле! Никита совсем недавно в Москве и ещё не освоился. Отстань от него.
— Да я просто не хочу, чтобы над моим другом смеялись. Он ведь так ни одну девчонку не закадрит.
— Закадрит? — я аж задохнулась от возмущения, вопросительно поглядела на Никиту. — В школе надо не об этом думать!
Парни и я вместе с ними рассмеялись над моими словами — словно я была какая-то училка. А на самом деле я вдруг поняла, что не хочу видеть своего лучшего друга увивающимся за одной из моих одноклассниц. Никита мой, и всё.
Мы вышли из дома, мама выглянула в окно, помахала нам рукой.
— Мальчики, сразу после школы Оля должна быть дома. Лето закончилось!
Глава 6
Полтора года спустя
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
(Эдуард Асадов)
Никита
— Оль, ты специально кладёшь туда кирпичи? — Артём перекинул рюкзак с одного плеча на другое.
— Ага. Специально, чтобы ты качал мышцы. — Оля рассмеялась, взяла меня под руку. — Вот Никита никогда не жалуется.
— Безропотность — это слабость характера, — пробурчал Артём, вызывая у меня только усмешку.
Я готов был таскать Олькин неподъемный рюкзак хоть каждый день, и мне было плевать, сколько он весил. Мой лучший друг просто любил ворчать и поддевать меня, на что я совершенно не обижался. За прошедший год наши приятельские отношения превратились в крепкую дружбу. С Артёмом было интересно. Он никогда не робел и делал то, что желала его душа. То, на что я никогда бы не решился по причине разницы в воспитании, он делал с завидным легкомыслием, вызывая у меня зависть. Например, Тёмка запросто мог слинять с уроков, притворившись больным, и ему все сходило с рук, едва он поднимал на учительницу невинный взгляд своих голубых глаз. Он никогда не делал уроки, не заучивал нудные химические формулы и геометрические теоремы, вместо этого списывал все у отличников, которые его к тому же снабжали шпаргалками. Артём был любимчиком у обеих наших мам — моей и Ольгиной. Иногда мне казалось, что и наша подружка слегка влюблена в Артёма, хотя я отказывался думать об этом. Оля мне нравилась, и я только и ждал момента предложить ей стать моей девчонкой. Если б мы не жили на одной лестничной клетке, то у меня, наверное, совсем не осталось бы времени, которое я мог провести с девчонкой наедине — Арт постоянно был рядом.
— Слушай, Ольк, а может, сходим сегодня в кино? — мы остановились у подъезда. Артём сдул лёгкий снежок с капюшона её куртки. — Самый крутой боевик, и билеты остались только на последний сеанс.
Девчонка обернулась, вопросительно глядя на меня.
— Никит?
— Я не могу сегодня. К нам приехали гости, им не терпится повидаться со мной.
Артём хмыкнул.
— Знаю, знаю. Поэтому тебе и не предлагаю. Я взял два билета для нас с Ольгой. Твои гости — не ее проблема.
— Действительно, — я видел, как загорелись глаза нашей подружки. Артём прав — такого шанса больше не будет. — Конечно, сходите. Потом расскажете.
— Ой, Никита, ты ведь не обидишься?!
Ну как можно возразить, когда она так улыбается? А после того как она чмокнула меня в щеку, я и вовсе растаял.
Пока мы поднимались в лифте, Оля радостно щебетала, взбудораженная предстоящим походом в кинотеатр. А мне хотелось перебить ее лепет, спросить прямо, в лоб, немедленно — станет ли она моей девчонкой.
Кабина вздрогнула, останавливаясь на этаже, и внутри меня все простонало — снова упустил шанс. Как же набраться храбрости и задать этот такой простой и такой сложный вопрос?
— Пока, Никит, увидимся завтра днём. Суббота, забыл?
— Заходи ко мне. Дик уже соскучился.
Она нетерпеливо помахала рукой, скрываясь за дверью, а я со вздохом повернул ключ в замке.
Сразу почувствовал аромат свежеиспечённого хлеба. Мама и раньше любила готовить и радовать близких всякими вкусностями, а сейчас, когда находилась в безвременном отпуске, практически не отходила от плиты. Обернулась, и на ее лице улыбка медленно сошла на нет.
— Что-то случилось, сынок?
Жаль, что мне никогда не удавалось скрыть от неё своё настроение. Бросив рюкзак у дверей кухни, я сел на стул:
