Шутки кончились. А были ли они?
— Ха, “Любимый”, — чему-то забавляется незнакомец и растягивает губы в злой усмешке. — На, звони.
— Это мой телефон, не копайтесь в нём.
Дура, дура. Но язык мой — враг мой, а от страха я совсем невменяемой делаюсь.
— Я знаю, — кивает и сужает глаза до опасных щёлочек. — Но пользоваться им будешь под моим присмотром.
И нажимает кнопку вызова, протягивает мне телефон.
— Звони, ну. Ты же хотела.
В трубке, которую я так крепко прижимаю к уху и щеке, что болит скула, а кожу печёт — тишина.
“Вызываемый абонент недоступен или находится вне зоны действия сети”.
— Ну, и где же наш Павлик? — голос, подобный лезвию бритвы, ранит.
— Это что-то с сетью, он обязательно ответит! — меня лихорадит, а в ушах звенит хохот незнакомца.
Он резко отталкивает меня к стене. Высокий, злой. Потерявший терпение.
— Хватит, девочка. Хватит строить из себя идиотку.
Его пальцы на моей шее сжимаются всё сильнее. Молочу руками по его предплечьям, плечам, пытаюсь вдохнуть полной грудью, но от страха лёгкие сжимаются до боли.
— Твой Павлик, похоже, решил сбежать. Я найду его, это дело времени. Нескольких часов. Но ты… неплохая компенсация за моральный ущерб. Хорошенькая…
Он касается моей щеки, я отворачиваюсь, содрогаюсь, и незнакомец тихо смеётся.
— Поехали!
Он наклоняется ниже, щекочет тёплым дыханием кожу на щеке. Его губы возле моего уха, задевают изгиб раковины, спускаются к мочке.
Словно ядовитый паук, плетёт вокруг меня паутину, наслаждается агонией попавшей в сети бабочки.
— Я вхожу в любую дверь, прихожу без приглашения. И всегда беру то, что мне нужно. Сейчас мне нужны ты.
Отпускает меня резко. Пытаюсь отдышаться, хватаю ртом воздух, моргаю, а слёзы закипают на веках. Злые. Отчаянные. В голове помутнение, и страх сковывает.
Никогда такого не чувствовала.
А ещё беспомощность, опутывающая невидимыми верёвками по рукам и ногам.
— Я никуда с вами не поеду! — хриплю и снова набираю номер мужа, но в ответ всё тот же безразличный механический голос.
— Ты до сих пор не поняла, что я не шутить сюда пришёл? Павлика благодари, его косяк.
Он резко вырывает из моей руки телефон. Так быстро, что и пискнуть не успеваю. Смотрит мне в глаза, а следом раздаётся хруст. Оглушительный в наступившей тишине.
Экран телефона под длинными ухоженными пальцами покрывается сеткой трещин и тухнет. Мобильный падает на пол, а следом разлетается на мелкие осколки под ботинком незнакомца.
— Уяснила? — абсолютно серьёзно, отбрасывает носком щепки, оставшиеся от ещё работающего несколько мгновений назад мобильного. — Так что в твоих интересах не выделываться.
Всхлипываю, вжимаюсь в стену до болезненной судороги, бегущей вниз по позвоночнику. Хочу закричать, позвать на помощь. Действительно хочу, но получается лишь жалобно пискнуть.
— Зачем вам я? — всё, на что хватает моей выдержки.
Я очень слабая. Прекрасно понимаю: с таким бугаём мне не справиться. Павлик пропал, и я боюсь допустить мысль, что он меня бросил. Оставил одну, наедине с этим чудовищем. На растерзание.
Это невозможно, мой Павлик не такой. Он меня любит.
— Зачем? — повторяю, требую, словно ответ что-то изменит. Я в ловушке, и она уже давно захлопнулась, просто мне не хочется это признавать.
Но в ответ тишина. Незнакомец снова близко, а я так растеряна, разбита на части неизвестностью, непониманием происходящего, что могу лишь ещё сильнее вжаться спиной в стену. Царапаю пальцами ветхие обои, стараюсь унять дрожь, которая сотрясает меня всякий раз, когда этот мужчина оказывается рядом. Но его это только забавляет. Я его веселю, мои реакции: в подтверждение моей догадки чётко очерченные губы расплываются в улыбке, от которой холодок по спине.
— Нравишься, — заявляет, словно одно это слово должно примирить меня с уродливой действительностью.
Внезапно мир вокруг принимается вертеться в бешеной скоростью: незнакомец дёргает меня на себя, крутит, зажимает рот ладонью. Я обездвижена его крепкой хваткой. Онемевшая. Неожиданно покорная. Обмякшая от страха и невозможности что-то изменить.
Это фарс. Дурной сон. Сейчас я проснусь и всё снова станет как прежде. Тихо и спокойно.
Пусть запоздало, но просыпается злость. Я пытаюсь лягнуть своего мучителя, вырваться из его хватки, но силки лишь крепче затягиваются вокруг меня.
— Ты никому не нужна. Да, крошка? Павлик сбежал, умотал с моими бабками, и я сейчас такой злой, что могу случайно сделать больно.
Он отрывает меня от земли легко и просто. Ноги болтаются в воздухе, а окружающий мир сужается до маленькой точки. Она пульсирует перед глазами, вызывая тошноту и головную боль.
Незнакомец, не выпуская меня, толкает входную дверь плечом, и та с грохотом распахивается.
Меня, точно мешок с картошкой, выносят их квартиры, и любое сопротивление выглядит смешно. Я действительно никому сейчас не нужна, кроме этого мужчины.
На нашем этаже никто не живёт — дом старый, на самой окраине города, в не самом лучшем районе. В откровенно плохом районе, где ночью одной ходить страшно. И все, кто мог, уже давно переехали, сменили ветхое жильё с вечно протекающими трубами и дырявой крышей на что-то получше. Мы тоже должны были, но… что-то явно пошло не так.
Даже если я буду кричать истошно, звать на помощь, на меня никто не обратит внимания. В этом районе случаются вещи и пострашнее, каждый день случаются. Люди, живущие здесь, привыкли ко всему и научились забивать большое болт безразличия на беды соседей.
Чёрт, даже если он перережет мне горло, некому будет привлечь его к ответственности.
Вся моя борьба сейчас — мышиная возня. Она ни к чему не приведёт, абсолютно. Только хуже будет.
Павлик, пожалуйста, найдись. Ты же не мог так просто исчезнуть, не мог меня бросить на растерзание этому страшному человеку, который… даже думать страшно, что может твориться в его больной голове, на что может хватить его злости и фантазии. У меня ведь нет никого, кроме тебя, Павлик. Ты же знаешь это. Вернись.
От двери квартиры до выхода из подъезда всего восемь шагов и три ступеньки. Незнакомец преодолевает их за несколько секунд, и порыв свежего ветра бьёт в лицо. Я чувствую лишь аромат чужой кожи и прохладу осеннего воздуха. Слёзы текут из глаз — у меня не получается их контролировать. И всё, что я понимаю сейчас: меня запихивают на заднее сиденье большой машины.
Она точно тут не стояла, когда я возвращалась домой. Пригнали? Кто? Верные пешки для своего хозяина? Не знаю. Я, кажется, совсем уже ничего не знаю. Глупая и наивная.
