У неё красивые синие глаза, а ещё настолько ровный цвет лица, что девушка кажется нарисованной.
— Можно и в пастельных, — соглашаюсь, но набравшись смелости, предлагаю: — А может быть, что-то поярче? Что-то более броское?
Кристина понимающе улыбается, а я замираю в предвкушении. Сегодня хочется быть яркой, красивой. Не ради кого-то, а ради себя самой. Впервые хочется нравиться самой себе, назло всем врагам и своему унылому прошлому. Хочется попробовать что-то новое, необычное. Стать той, кем ни разу не была. Обновиться.
Мои волосы похожи на тёмный шёлк, лицо будто бы вовсе не моё — чужое и очень красивое. Глаза блестят, на губах улыбка, и я бы так часами на себя смотрела, красивую. Но нужно уходить.
С карты, выданной Максимом, снимают такую сумму, от которой делается плохо. Натурально тошнит и паника прошибает холодным потом. Семьдесят пять тысяч! Разве можно столько тратить на себя? Но результат мне нравится и это, наверное, того стоило.
Я толкаю дверь, готовая ко всему, но, как оказывается, сюрпризы на этом не заканчиваются.
***
Мне приносят одно платье за другим. До этого носили брюки самых разных фасонов, классические и летние юбки, какие-то блузки, рубашки, джинсы. Чего мне только не принесли за полчаса, что я провела в примерочной бутика.
Я всё примерила. Абсолютно всё, потому что… ну я же девочка, честное слово.
Снова в зеркале кто-то другой, но мне, честное слово, очень нравится моё новое отражение. Внутри волнами поднимается детский восторг, которому не получается сопротивляться. Ну вот никак.
— Беру, — заявляю, выбрав одно платье из десятка предложенных.
Тёмно-синее, чётко по фигуре, оно струитно до колен мягкими волнами. В нём кажусь себе сексуальной, хотя оно совсем не откровенное.
— Отличный выбор! Оно сидит на вас просто фантастически, — сладко поёт в уши ошалевшая от радости и будущих процентов к зарплате консультант Наталья.
Прикусываю язык, чтобы не сболтнуть своё извечное “Вы уверены? мне это действительно идёт”? Нет уж, у меня и самой глаза на месте. Я всё отлично вижу в зеркале.
Не хочу больше блеять и смущаться. Точно не тогда, когда стою полуобнажённой у зеркала. И вообще не хочу больше сомневаться. Да, я действительно красивая, чего уж спорить с очевидными вещами.
Я набираюсь смелости и покупаю несколько комплектов белья и с десяток бесшовных трусиков очень модного бренда — гулять так гулять. Они красивые настолько, что думается: никогда такую прелесть носить не смогу. Кощунственно.
Смеюсь про себя глупым мыслям, пока Наталья шустро складывает мои покупки в фирменные пакеты с логотипом модного бутика “Галерея”. Небольшое помещение “холла” заливает тёплый мягкий свет, кирпичные стены украшены десятком фотографий в стальных рамках, а на стеклянном столике у высокого окна лежат свежие журналы. Красиво, стильно.
Я всё ещё чувствую себя чужой на этом маскараде, но натягиваю на лицо улыбку. Наверняка она немного нервная, когда Наталья оглашает общую сумму. Та в несколько раз больше потраченной в салоне, и я панически боюсь, что вот сейчас все узнают, что зря вокруг меня суетились. Не мог же Максим столько денег на карту положить!
Помнится, тогда казалось: весь мир на меня пялится, не то что соседи по очереди и хмурая кассирша. Пришлось оставить половину покупок и скоренько ретироваться, изображая равнодушие и рассеянность. Больше я не смогла переступить порог того магазина — стыдно было очень.
Но нет, сейчас всё проходит без приключений, а я расслабляюсь.
— Благодарим за покупки! Будем рады видеть вас снова.
В один из моим пакетов с широкой улыбкой Наталья вкладывает очень красивую коробку конфет — знак благодарности от администрации магазина, и эта мелочь почему-то вызывает першение в горле и покалывание кончика носа.
Понимаю: это ничего не значащий для них жест, но приятно всё равно. Шоппинг — это, как оказалось, очень радостный процесс.
Перед выходом я ловлю своё отражение в зеркале. На мне тёмные брюки из тёплой и невероятно приятной ткани. Завышенная талия, оборки на поясе и красивый чёрный шёлковый бант сбоку. Сверху блузка нежно-розовая, приятная и в меру строгая. Тонкое кашемировое пальто накинуто на плечи, а в руках пять пакетов.
Не знаю, предполагал ли Максим, что я столько куплю, но он чётко и внятно сказал: всё, что душе угодно. Это подарок. Хех, пусть теперь не жалуется.
— Всего вам доброго, спасибо большое! — улыбаюсь, хочу толкнуть дверь, но презентабельный охранник в отлично скроенном костюме распахивает её для меня.
Сервис.
Останавливаюсь на ступеньках, не веря своим глазам. В самом деле, я, наверное, сплю.
Возле магазина припаркована машина Максима, а рядом с ней стоит Ярик в красивом тёмном костюме-тройке и чёрном пальто. Светлые волосы уложены явно профессионалом, а на личике румянец. Неужели и для таких крошечных детей шьют и продают подобную одежду? Чудеса, право слово.
Маленький мужчина держит в руках букет. Небольшой, но очень красивый. Не пошлые розы, а, господи помоги, орхидеи. Тёмно-фиолетовые цветы усыпаны блёстками, какими-то финтифлюшками, укутанны в крафтовую бумагу. Ярик видит меня и очень важно шествует вперёд. Но надолго его не хватает, и он срывается с места и бежит вверх по ступенькам, на верхней из которых я замерла истуканом.
— Мама, вот, — неловко мнётся и тянет ко мне букет.
Ставлю пакеты на разноцветную плитку лестницы, присаживаюсь на корточки и обнимаю Ярика. Он тычется холодным носом в мою шею, болтает о том, что я самая красивая мама на свете. Я целую мальчика в пахнущую гелем макушку, а он вдруг отстраняется, смахивает что-то со щеки и заявляет:
— Мы с папой приглашаем тебя в ресторан! — восклицает и шумно выдыхает.
Всё, справился, чудо румяное.
— Ну, раз вы с папой… — смеюсь, прижимаю к себе букет и ищу глазами Максима. Он должен ведь быть где-то рядом.
А тот, словно чувствует что-то, выходит из машины. И да, он тоже невероятно… красивый. Какой-то другой, незнакомый. Смотрит на меня, а во взгляде удивление, искры желания и голод.
Ух ты…
15. Максим
Это определённо была плохая идея. Инга — слишком красивая, и только Ярик слегка приглушает моё ставшее снова острым безумие. Стабилизирует, потому я нахожу в себе силы и терпение сидеть в ресторане, изображать холодное спокойствие.
— Папа, папа, ты совсем меня не слушаешь! — возмущается Ярик
— Ярослав, я слушаю, но ты же помнишь, что папа иногда много думает о работе? Ешь давай, остынет.
Щёлкаю сына легонько по носу, а он потирает живот и охает. Объелся. Мне же кусок в горло не лезет, и я растягиваю бокал коньяка, смакую, расслабляюсь.
