Книга Моя панацея, страница 60. Автор книги Лина Манило

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Моя панацея»

Cтраница 60

Она… большая. Массивная фигура, крупные черты лица, тёмные блестящие волосы без грамма седины заплетены в толстую косу, закрученную на голове огромным калачом. В руках держит простой стакан, наполненный до краёв прозрачной жидкостью, и в комнате витает отчётливый запах лекарств и старости.

Ей на вид под шестьдесят, может, на самом деле больше, но гордая осанка и посадка головы делает её моложе. А ещё на ней тёмное платье с длинными рукавами и глухим воротом.

— Божьи пути привели вас в нашу скромную обитель, — растягивает тонкие губы в подобии улыбки. — Ваше предложение, признаться, удивило меня.

Она намеренно игнорирует Марата с Сергеем, смотрит на меня прицельно, вопросительно и чуточку надменно.

Я подхожу ближе, усаживаюсь напротив. Низкий пуф мягкий, но мне неудобно — приходится вытянуть ноги, чтобы коленки выше ушей не торчали.

— Всё-таки мы не чужие люди, — улыбаюсь весьма очаровательно, но Реутову голыми руками не возьмёшь.

Настороженность витает в воздухе, Реутова силится влезть взглядом мне под кожу, в голову, разобраться в моих мыслях и истинных причинах визита. Экая Салтычиха, смотрите на неё. Важная, а ещё злая — это невооружённым глазом видно. Такая вечно нахохлившаяся гневная особа, которой весь мир должен.

— Василий приезжал недавно, помощи просил… мы были с ним несколько грубы. Простите покорно.

Я снова улыбаюсь, намеренно принимаю правила игры. Когда-то отец сказал мне, что я далеко пойду, потому что хамелеон: умею подстраиваться под любые обстоятельства и всегда выйду с выгодой. Прав был, старый алкаш.

— Да, Василий рассказывал, — кряхтит, устраиваясь удобнее в своём глубоком кресле с высокой спинкой и делает маленький глоток из стакана. Кривится, бубнит очередное что-то о милости бога, пославшем на неё такие испытания. — Даже на порог не пустили его… — головой качает с осуждением. — Он потом всю ночь молился за души ваши, призывал вам благ больше и разума светлого.

Если бы вы только знали, в какой печёнке у меня сидят эти великосветские беседы. Подаюсь вперёд, складываю руки на бёдрах, нагибаюсь ниже. Смотрю на Реутову внимательно, обольстительно улыбаюсь, а в глазах чистая незамутнённая радость.

— Мария Степановна, я хотел вас поблагодарить, — мой голос мягкий, вкрадчивый, обманчиво восторженный.

— За что? — удивляется и снова пьёт своё лекарство.

В комнате сгущается воздух, становится плотным, переполненным громовыми раскатами. Кажется, дом живой, он дышит, вздыхает, храня в своих недрах тысячи неприятных секретов.

— За Ингу. Вы её воспитали, не бросили на произвол судьбы. Очень благородно с вашей стороны.

В глазах Реутовой мелькает какой-то огонёк — гордыня. Надо же, эта баба переполнена грехами по макушку.

— И я считаю своим долгом как-то более… м-м-м, материально, что ли, выразить свою признательность. Потому и решил лично наведаться и обсудить детали.

Щёлк, и Реутова забывает о всех своих болячках, половина из которых, уверен, выдумана, отставляет стакан на круглый полированный столик и поднимается на ноги. Необычайно легко, словно скинула враз десяток лет. Вон, румянец даже на щеках засиял.

— Это будет очень достойный поступок, — важно кивает, чуть было не приплясывая на месте. — Всё-таки вы человек состоятельный, я справки наводила, можете себе позволить.

Ах ты ж, старая сука. Справки она наводила.

— Ваша правда, Мария Степановна, не бедный я. Слышал приболели вы, лечение вам нужно. Да и, может быть, на церковь какие подаяния можно дать. Грехов-то на мне много.

Кажется, Реутова сейчас подпрыгнет на месте и начнёт хлопать в ладоши. Это почти мило — давно я такой незамутнённой жадности не видел. Напрочь мозги вышибающей.

Представлю, как скакала она по дому, когда я позвонил.

— Да, чудесно было бы, — улыбается почти искренне. — Наши братья и сёстры жертвуют десятину ежемесячно, но на благое дело чего бы и у вас не взять, да?

Прелесть.

— Даже не сомневаюсь, что дело будет действительно благим.

Я оборачиваюсь и подаю знак Сергею. Он откашливается и просит его покорнейше извинить. Реутова даже не смотрит на него, вся во власти мечтаний о моих бабках.

— Как вы думаете, миллиона вам хватит? — интересуюсь, словно бы действительно собирался кому-то дать хоть копейку. — Могу и больше, конечно…

Хоб, мой крючок вонзается ей в глотку. Реутова ходит из угла в угол, подол тёмной длинной юбки подметает пол, а мягкие домашние тапки вязнут в ворсе ковра.

— Нет, Максим Викторович, что вы! Это такая огромная сумма! Миллион!

Я машу рукой, мол, какие могут быть проблемы? Надо два? Дам два. Для дорогих родственников совершенно ничего не жаль.

— Ингу мы очень любили и любим до сих пор, — причитает, вся во власти сладкой дымки сахарных мечтаний. — Всю душу в неё вложила, человеком достойным вырастила, ничего для сиротки не жалела. Вы же знаете, что на совсем крошкой к нам попала? Тогда ещё мой супруг жив был.

— Да, слышал что-то.

И видел, но об этом молчу.

— Инга такая девочка светлая была, прелесть просто. Но проблемы, да… очень много с ней проблем было, — всплёскивает ладонями, морщится и даже невидимую слезу смахивает. — Она всегда в фантазиях жила, придумывала вечно небылицы всякие, нас позорила. Представляете? Придумала, что у нас тут секта какая-то, людей силой держим, грабим их. А ещё выдумала, что я её бью. Где это видано?

— Неужели? — округляю глаза. — Никогда не поверю, что такая достойная женщина, благочестивая, праведная на ребёнка могла руку поднять.

— Вот, сразу видно благоразумного человека! — смеётся, но как-то наигранно. Впрочем, Реутова лжива до мозга костей, а шрамы на теле Инги помнят всё. Как и людская молва ничего не забывает.

Реутова ещё о чём-то мне рассказывает, в комнате открывается дверь, входит ещё один долговязый мужик, но возрастом постарше, чем Василий. Бросает на меня настороженный взгляд, весь ощетинивается и, подойдя к матери, что-то ей тихонько на ухо шепчет. Оборачиваюсь, замечаю в коридоре третьего сынка, но он держится поодаль.

Хорошо, что вся компашка в сборе.

Я достаю телефон из кармана, когда на него приходит сообщение. Сергей.

Полиция уже едет и скоро этот сучий притон, прикрывающийся богом, нахрен треснет на части. Меня выкручивает наизнанку от одной мысли, что творится за стенами этого дома, в его подвале. Сергей знает, что нужно было искать или кого — у него, как и у меня, нюх на подобные вещи. А ещё тяжёлая рука и наверняка потерявшийся где-то Василий уже валяется в кустах, обездвиженный и оглушённый одним из особых приёмов из арсенала начальника моей службы безопасности.

Но пока я могу об этом только догадываться, правда, думать об этом даже намёками — противно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация