Вот только мне совсем не до смеха, я же понимаю, что мамуля может сделать именно так! Наверное, я даже винить не могу ее в этом, о подобных сказках мечтают миллионы женщин…
Не знаю на что я рассчитывала, возможно — что Абрамов уедет, он собирался, но какие-то недоработки по проекту продолжали его удерживать в нашем городе. В результате чего я все время была как на иголках — прямо гуру йоги и лицемерия одновременно. Паршиво, надо признаться, постоянно чувствовала себя лгуньей. Мама хотя бы отстала, снова погрузилась в свои личные отношения с новым избранником.
Все закончилось простудой. Я свалилась с температурой, Зоя на работу меня не пустила, вызвала врача.
— Ты с ума сошла, тебе нельзя на ногах переносить! А вдруг на малыше отразится? — вразумила меня жестко, уложила в постель и поставила на плиту куриный бульон. Не подруга, а чистое золото. Я не привыкла к такой заботе. Мама всегда была по уши занята то работой, то личной жизнью. Я росла самостоятельной, со мной никогда не делали уроки, да что там, мама ни разу не была на школьном собрании. Благо и не требовалось особо. Я не баловалась, хорошо училась, учителя меня любили.
— Спасибо тебе огромное, Зой. Что бы я без тебя делала, — моргаю, чтобы смахнуть подступившие слезы.
— Эй, Крылова, ты мне давай тут сырость не разводи, — бурчит в ответ подружка. — А то разревусь вместе с тобой сейчас. Не могу смотреть как ты страдаешь.
— С чего ты взяла? Я ничуть не страдаю, не считая соплей мне вообще нормально.
— Эх, Варька, я же не про сопли! — возмущенно фыркает Зоя. — Я про твою жизнь в целом. Ты же втрескалась в Абрамова. Вот и мучаешься.
— Вот с чего ты взяла? — спрашиваю возмущенно.
— Да с того, что иначе бы ты давно рассказала случайному партнеру о залете. И деньги бы приняла. И помощь. А ты морозишься. Потому что влюблена, и гордость играет. Ну что я, не права разве?
Набраться наглости и соврать подруге в лицо я конечно не смогла. Зоя идеально точно описала мою ситуацию. Даниил запал мне в душу, и ничего с этим не поделаешь. Я влюбилась в бабника. В мужчину абсолютно не своего круга, еще и несвободного. С Ликой у него видимо серьезно, раз она все время возникает на его пути. Ссорятся, мирятся. Я же — случайность, единственная ночь. Ну может еще несколько взглядов, легкая ревность или просто чувство соперничества к Майклу Джонсу. Ничего более…
**
— Босс твой велел передать чтобы ты выздоравливала, на работу не торопилась, — сообщает вернувшаяся с работы Зоя. — Как ты? Не скучала?
— Спала весь день, как врач ушел.
— Что сказал?
— Все вроде в норме, не должно на ребенке отразиться. Прописал витамины, горло полоскать, орошать, и прочее.
— Хорошо, — Зойка чмокает меня в лоб. — Виделась сегодня с твоей мамой. Она ни слова про поиски отца ребенка не заикнулась. Думаю, смирилась. Можешь выдохнуть. А Даниил скоро уезжает, на днях Зорянская устраивает банкет в ресторане, в честь завершения самого успешного проекта за всю историю нашей фирмы. Короче, можно смело сказать, что Абрамов вытянул нашу фирму из полной задницы. Он теперь ее до ума доведет и продаст в три раза дороже чем купил. Круто же?
— Ага, круто, — прячу глаза в высоком бокале с чаем с лимоном. От лимонов меня уже воротит, но помогает здорово.
— Было бы классно, если б ты к вечеринке поправилась. Но ты, наверное, не захочешь идти, — вздыхает Зоя.
Она права. Я не хочу больше никаких вечеринок, не хочу душу себе рвать, видя, как Анжелика Солнцева виснет на боссе.
С другой стороны — это возможно последний шанс увидеться в неформальной обстановке. Попрощаться. Шанс сказать правду. Но хватит ли у меня сил?
**
Я поправилась через неделю, даже справку получить успела. Отдохнувшая и бодрая влетаю в офис. Настроение почему-то прекрасное. Ну а что, я беременна, а не больна, пусть даже мне суждено растить малыша одной. Все равно я счастлива. Но все благодушие рассыпается в один миг — когда сталкиваюсь в собственной приемной, точнее, в приемной Абрамова, с мамой.
— Что ты здесь делаешь? — восклицаю испуганно.
— Какой же хам, у меня просто слов нет! — взвывает в ответ мама. Зыркнув на меня со злостью, решительно направляется по коридору к лифту.
— Подожди! Скажи, что случилось? Почему ты была у моего босса?
— Босс! Это не босс, это крокодил настоящий. Он оскорбил меня! Столько гадостей мне наговорил. Негодяй просто!
— Мам… ты что, ты… Зачем ты вообще к нему приходила? — продолжаю допытываться. Нельзя ее вот так отпускать, не вызнав всего. Неужели она рассказала Даниилу о ребенке? Ох, мама, нет, ты не должна была, даже думать о таком не хочу.
— Я вычислила наконец, кто тебя обрюхатил!
Морщусь от этого отвратительного слова. Почему мама так жестока? В обычных обстоятельствах я в общем-то привыкла к ее характеру. Но сейчас каждое слово меня больно ранит. Я должна узнать все подробности, как бы тошно ни было. Должна понять, надо ли мне идти к боссу, или сесть на свое рабочее место, или бежать из этого здания без оглядки.
— Миллиардер, тьфу! Копейку зажал, — продолжает возмущаться мама.
— Пойдем в туалет. Успокоишься, умоешься.
— Нет, не могу я тут находиться. Он мне охраной пригрозил, — вздрагивает мама.
— Он так сильно разозлился на новость о ребенке?
Почему мне так больно это слышать? Я же не хотела ничего от Даниила! И все равно, как иглами сердце колет. Он разозлился. Выгнал маму…
— Он негодяй, напугал меня, наехал, как бандит с большой дороги. Гадостей наговорил, его лечить надо, — выдав эту тираду мама забегает в лифт. — Мне жаль, Варя. Не везет нам обеим с мужчинами.
Это была последняя ее фраза, двери лифта сомкнулись. Я осталась одна, стоять и пялиться в одну точку.
— Варя! Ты чего тут стоишь неприкаянная! — ко мне подбегает Зойка.
— Что? Прости, я…
— Ох, некогда выяснять, за что простить я тебя должна, подруга. Мне позвонил твой Абрамов, спросил вышла ли ты на работу. Я от неожиданности перепугалась. Думаю, что случилось то, почему он тебя ищет, и почему ты не в приемной. Мы же с тобой вместе на работу приехали. Я успела в две дамские комнаты сбегать, все кабинки прошерстить, Веру Игнатьевну, консьержку, до смерти перепугала, вломилась к ней в кабинку туалета. Дурой себя чувствую… Вот честное слово, Варь, устала я от ваших катаклизмов, буду даже рада отъезду Абрамова.
Длинную и путанную тираду подруги слушаю почти без эмоций. Мне уже что воля, что неволя. Ясно, что мама забила достаточно гвоздей в крышку моего гроба. Наверное, еще и уволит теперь. Раз так сильно разозлился… Вот что обидно. Работа мне позарез нужна. Мама, ну почему ты мне вечно все портишь?
— Спасибо, Зой, извини, что я достала тебя своими проблемами, — произношу, отмерев наконец. Развернувшись, иду по направлению к приемной.
