— А доказать свое миролюбивое к вам отношение я могу просто: что никогда не передал бы вам шпион из Триалы? Выберите вещь, укажите ее местоположение, и я вам ее принесу.
— Потому что все можешь достать?
— Могу.
Охру не нравилась моя уверенность.
— Короли снабдят?
— А есть то, чем не снабдят?
И впервые открыла рот женщина.
— Книгой.
Остальные посмотрели на нее с тяжестью, сомнением в том, что мне нужно было это слышать, и одновременно согласием — да, короли бы этим не снабдили даже шпиона. Слишком ценная.
— Какой книгой?
— Той самой, которую ты ищешь. Из библиотеки.
— Кара…
Упрекнул Охр. Сверкнул взглядом — зачем? «Потому что ее она не принесет», — ответили ему мысленно. Сама Кара вновь захлопнулась — она не желала со мной общаться, держалась за испорченный медальон, опять смотрела в сторону открытого балкона, откуда слышался беспрерывный шум волн. Амулет, по всей видимости, достался ей от бабки, а той от своей. И так было много столетий подряд. Пока не появилась я…
— Значит, нужно достать эту самую книгу? — как удобно, что ищем мы одно и то же. — А место ее хранения вам известно?
— Известно, — обронил шрам. — Только… нам надо подумать.
Они хотели выйти, пообщаться, что-то обсудить. Возможные риски, наверное.
— Думайте.
Прежде чем они вышли за дверь, я обратилась к Каре.
— Дай его мне, я посмотрю.
И моментально увидела не женщину — шипящую кошку.
— Его теперь никогда не починить!
— Ты этого не знаешь.
— Дай ей… — вдруг вмешался «шрам» и многозначительно посмотрел на спутницу.
Только я и Кара знали о том, чего ей стоило снять цепочку, которую много лет назад надела ей на шею бабушка.
Дрожащая ладонь, красные ногти; полный ненависти и обиды взгляд. И полпроцента надежды на то, что что-то можно исправить. Конечно, Кара бы носила его до самого конца и в качестве обычного нерабочего украшения, но очень ей хотелось вновь прикоснуться к силе потухшей змеи. И память, и семейная реликвия, и любовь бабушки, что до сих пор питала сердце.
— Минут пятнадцать меня не кантовать, — попросила я, не глядя на гостей.
Пусть пока обсуждают, что хотят, я присмотрюсь к вещице повнимательнее.
Ее создавали Элео. И ощущалось, что в те времена они еще имели плотные тела, но уже плели из энергии символы, знаки и руны, вкладывали их в вещи, придавали старым функциям новые значения.
Глаза змеи — два мелких красных баллита, внутри же кристаллический порошок неясного, но очень сложного происхождения. Чтобы починить вещь, нужно стать вещью. Увидеть ее кристаллическую решетку, вернуть на место ту структуру, которой медальон обладал большую часть времени, зафиксировать в прежнем состоянии.
Пока мои гости снаружи спорили о необходимости раскрытия мне местоположения древней книги, я вращалась вместе с лопастями вентилятора под потолком и билась прибоем о скалы, влилась в комнату запахом чужих духов и была той самой решеткой старинного амулета. Связанная сложной формулой, я умела подчинять себе чужую волю — не очень крепко и не длительно, но этого хватало, чтобы успеть узнать необходимое: вложить в голову схему лечения или желание «поговорить о запретном». Занятная, в общем, штучка…
С крыльца тянуло смешанным дымом: «шрам» курил сигареты попроще, Охр баловался табаком с запахом Мангалории, пахнущей терпко и сладко.
Когда в комнату вернулись гости, амулет я держала зажатым между ладоней.
— Ты действительно думаешь, что можешь ее достать?
Книга им была нужнее, чем наши разногласия.
— Я могу достать, что угодно.
— С чего бы это?
Он мне даже нравился — наемник. Эдакий хлыст, который раз в пять минут прижигает ягодицы, чтобы жизнь медом не казалась. Однажды я прижгу его собственные так, что неделю сидеть не сможет. Даже Кара временно перестала сверлить взглядом мои руки — она уже не надеялась на хороший результат, просто желала получить свою вещь обратно. Ни к чему ей пока знать, что глаза у змеи теперь горят лучше прежнего.
— Считай, что я везучая.
Охр отвернулся; заговорил спокойный и уравновешенный босс с выцветшими глазами.
— Химическая лаборатория, принадлежащая Королям, вынесена за пределы дворца намеренно, чтобы никто не узнал, что опыты ставит сама Триала. Какие именно там ведутся эксперименты, мы пока говорить не будем, но охраны там столько, что наши попытки…
(Он намеренно не проговорился о том, что этих попыток было уже восемь).
— … провалились. Слишком сильная защита, круглосуточное наблюдение, система камер…
— Не проблема, — оборвала я его невежливо. — Я принесу ее. Но с условием, что перед этим почитаю сама.
— Язык Элео?
— Ну попытаться же я могу? — улыбнулась неопределенно.
— Хорошо. Принесешь ее, и мы сочтем, что ты на нашей стороне.
— А еще познакомите меня с создателем этих пирогов.
Молчание. Нежелание выдавать что-то личное, по их мнению, ненужное.
— Хорошо, — согласился «шрам» нехотя. — Лаборатория адреса не имеет, замаскирована под подвальное помещение складского здания за домом тридцать по улице Зариса. Там одна дверь, не ошибешься, выкрашенная в темно-коричневый.
— Договорились. Завтра вас устроит? Скажем, к вечеру?
«У тебя ни карты помещения, ни плана, ни мозгов», — именно так на меня теперь смотрели.
— В этом месте…
«Да хоть драконы в этом месте». Запарили. Я сунула чужой амулет в карман, поднялась с кресла, отправилась в спальню и вынесла то, что могло их убедить. Бросила прямо в руки Охру — знала, с его реакцией поймает.
— Едрит твою! — поймать-то он поймал, но едва не отбросил ее прочь — тяжелую королевскую корону, которая своим появлением обожгла ему и руки, и мозги.
— А ее я как достала?
— Да ты…
«… совсем бешеная!»
Их слова закончились, иссякли, и в течение следующей минуты три пары изумленных глаз рассматривали бесценную для Триалы вещь: золотые вензеля, крупнейшие на острове ювелирные камни, бархатную подкладку с вышивкой «ТR-A» и знаком печати.
Что-то их, наконец, убедило, моих гостей. То ли мой насмешливый и равнодушный взгляд, то ли собственный вывод о том, что, если меня поймают, они все равно ничего не теряют.
Охр поставил корону на стол и впервые на моей памяти выглядел не столько загорелым, сколько сероватым.
— Тебя линчуют, дура.
