*****
— Принесите мне ее тело! — орал он пятью минутами позже на младших помощников. — Найдите, доставьте наверх! Ясно?
— Прямо в кабинет?
— В кабинет!
Они бежали от него, как от ядерного ветра. И отсутствовали полчаса, в течение которых он впервые позволил себе выпить на рабочем месте. Отложил казни, отложил бумажные дела, стоял и смотрел в окно, не в силах «развидеть» ее добровольное падение. И еще эта чертова фраза про мороженое… Как можно было думать о нем… в такой момент?
Странная смесь из бессилия и ярости — вот из чего он сейчас состоял. Он выпал из ферзей в пешки? Находился перед ней в камере и не смог разобрать, с кем имеет дело?
Апелляции — нет. Добровольному полету — да?
«Встретимся позже». Позже? Это где — в раю, в аду? Не проклятие, просто фраза уверенного в том, что так и будет, человека.
Черт… По подоконнику он ударил в тот самый момент, когда дверь его кабинета снова открылась.
— Ее нет, патрон…
— Как нет?
— Нет… трупа. Только это.
И ему протянули веревку с ее запястий. Со все еще завязанным узлом и болтающейся кожаной биркой с номером «45».
Ее. Веревка. Номер он зацепил взглядом, когда вошел в камеру.
Стоящие в дверях боялись того, что сейчас им прикажут искать дальше, но Санара жестом велел уходить.
Держа в руках путы, отвернулся к окну, услышал, как закрывается дверь.
И к собственному удивлению почувствовал, что улыбается.
Губами, нутром, загривком.
«Я тебя найду», — изрек тихо.
«Я тебя найду», — разослал, как невидимые круги по воде, сообщение по всей Вселенной.
Скоро встретимся.
*****
Я впервые обедала и не чувствовала вкуса, просто знала — это картофельное пюре, это мясо, это салат — все вкусное, свежее. Но не повод наслаждаться, а просто топливо для того, кто потратил слишком много энергии. Нет, не на полет в бездну, во время которого я, потеряв путы, кувыркнулась в воздушный поток, а после долгие секунд сорок наслаждалась живописными видами ущелья, которое не имел чести созерцать ни один смертный, и даже не на то, чтобы потом собраться обратно в человека. К слову говоря, чтобы сделать это, мне пришлось почти пять минут пролежать в кустах сломанным манекеном… Нет, силы ушли на другое — на зеркальную комнату для Санары, для того чтобы защититься от его чертова всепроникающего взгляда в камере. На то, чтобы создать внутри себя кучу переотражений из чужих воспоминаний, и чтобы он не смог отыскать во мне Леа. Ни к чему, так я решила до похода в Бедикен, сразу отдавать козырные тузы в чужие руки. Для чего? Для того чтобы он, если ему взбредет в голову, вновь подкинул вверх Куб Шанс, как уже однажды сделал?
Что я знала об этом человеке? Ничего. Ни его сил, ни мыслей, ни намерений. И пока я этого всего не узнаю, не быть ему в курсе того, что перед ним старая добрая Леа, которой он однажды (пусть не специально) помог попасть под колеса машины. Играть, так играть, и теперь по моим правилам.
Но каков… мужик…
Именно эти мысли выбивали меня теперь из того «сейчас», где я должна была смаковать подливу на картофеле, наблюдать за отражением солнечных зайчиков на скатерти и пропитываться радостью момента.
Санара. Он, скорее всего, не сумел отсканировать мой образ, даже сотую его часть, а вот я образ Аида успела, и теперь тот, подобно зависшей объемной модели, висел в моем воображении. Светлые волосы, загорелая кожа… Загорелая ровно настолько, чтобы получить от солнца благородный налет золота, но не кирпичную сажу; завораживающие «морские» глаза. Жесткие складки у губ, какие бывают лишь у людей с железобетонным стержнем внутри, неулыбчивый рот, линия подбородка с формой «не подходи — убьет». Не человек, а самая настоящая беда. Шкатулка с секретом? Куда там. Скорее, огромный древний сундук с рунами по периметру и шестью массивными замками. Разгадать такого? Получится, но сложно и при определенных условиях. В одном я была практически уверена из-за ровной глади собственной интуиции — Судья в королевские подпольные дела не замешан, и, значит, можно сообщать Иннару о том, чтобы принимался за сбор доказательств.
Дынное мороженое… Его принесли после основного блюда. Мой заказ, мой фетиш, та самая страсть, неожиданно обуявшая меня в сырой камере. Хорошо, что оно нашлось в кафе. Слизывая с десертной ложки бежевую массу, я балдела от вкуса. А еще от чудесной жары полудня, когда можно без торопливости сидеть под тентом уличного кафе, от размеренного течения времени здесь, на одной из тихих улиц города, от собственных воспоминаний.
«Как я его!»
О, этот жгущий тело взгляд я помнила до сих пор. Он не верил, что я «сойду» с обрыва, как с подножки перронного поезда, более того — он не желал этого. Это подзадоривало и грело.
Санара. Я все держала в голове его модель-образ и пока не желала отпускать. Поймала себя на мысли о том, что когда смотрю — остальное забывается. Не хочется думать о том, что я умею и зачем, куда в следующие пять минут идти, что делать. При мысленной стыковке с Аидом мне вдруг начинало хватать внутреннего мира, внешний отваливался — я чувствовала, что способна потратить много времени, рассматривая его лицо. Так любуются образом древнего бога, приближаться к которому себе дороже, но отлепить взгляд, тем не менее, невозможно.
Иннар не соврал ни в слове — Судья оказался силен. Он оказался просто титаном, существом другого порядка, уплотненным до человека разрядным полем. Мог ли такой при желании воздействовать на Элементала? Ответ отдавался во мне волной беспокойства, что означало одно — да.
Все сложнее, все интереснее.
«Догадался ли он, что я не мертва? Конечно!» Как и о том, что сегодня перед ним стояла крайне необычная девушка, которой он, судя по заявлению «я тебя найду», тряхнувшему ментальное поле Аддара, очень заинтересовался.
«Ищи, — улыбалась я солнечному дню, шелесту листвы лавровых деревьев и прохладному ягодному морсу в стакане. — Но пока я сама не захочу встретиться…»
Фразу я не закончила, потому что волосы на моем загривке вдруг встали дыбом.
(Stylezz, Rude Boy — Make You Fly Radio Mix)
Судья находился где-то очень-очень близко, всего в нескольких шагах от кафе.
«Почему не сработала внутренняя сирена?» — взревела я мысленно. Как так вышло, что он приблизился, а я не почувствовала? Как отыскал, ведь меня не засечь, не пометить «маячком», как человека, не определить на расстоянии? Или…
На «или» времени не осталось, мои правила под натиском чужих ходов рушились как карточный домик.
Дыбом теперь стояла вся моя внутренняя система оповещения — рядом находился тот, от кого пространство становилось зыбким и одновременно очень четким, как яркий сон. Секунды замедлялись, звуки растягивались, настоящий момент застывал, как смола под солнечными лучами. Я почти попалась в эту ловушку. Выдернула себя, зацепившись взглядом за сияющий на краю ложки слепящий глаза луч, волевым усилием вернула течению времени привычный ход, принялась соображать. У меня в запасе до его появления секунды три-четыре…
