«Куда дальше, Ветер?»
Сколько бы ни длилось время действия ее «порошков», оно конечно.
В отличие от его терпения.
*****
Нова.
(Tommee Profitt — Desolation)
Я знала, что с ним не будет легко, но с ним сразу стало тяжело. Обычно знакомство начинают с приветственных слов, рукопожатий и улыбок, мы — с противостояния. Я в кафе — он у перил, я в подъезд — неторопливые шаги на лестнице, я на крышу — и кто-то уже открывает с обратной стороны люк. Я не могла укрыться от Санары нигде, как скорпион от собственного жала.
И ощутила, что начинаю злиться. Не так, как это делают люди, разбрасываясь эмоциями, впадая в пустое и бессмысленное бешенство — я впадала в агрессию вполне себе контролируемо. Делалась жесткой, быстро мыслящей, реактивной.
Хорошо, пусть выходит сюда, где пусто, где в антеннах путается ветер, а под ногами серая бетонная плита с остатками дождевых луж. Что он сделает мне, воздуху? Потрогает руками?
Пусть хоть «затрогается» — посмотрит, пощупает и уйдет.
Вокруг прекрасный полдень: лазурная гладь неба с белыми росчерками облаков, под ними ленивая Энфора с ее жаркими и тенистыми улицами, парками, рынками, аллеями.
Хотелось эту бессмысленную гонку прекратить. Для чего продолжать, если меня все равно не поймать? Убегая, я лишь жгу понапрасну свой ограниченный человеческий потенциал и провоцирую продолжение погони. Надоело.
Нужно позволить Судье уткнуться, наконец, в свое бессилие и отпустить меня с миром.
Аид сквозь меня смотрел долго. Напряженный до кончиков рецепторов, наэлектризованный. Принюхивался, вглядывался, ощущал нечто одному ему ведомое — я улыбалась. Могла обнять его сейчас порывом, стать бетоном под его подошвами, поцеловать в губы солнечным лучом.
«Посмотрел? — вопрошала мысленно. — Не нашел и проиграл. Смирись».
Впервые рассматривала его лицо так близко — видела щетину на подбородке, морщинки в уголках глаз, гладкую грудь в вырезе рубахи, куда уходила цепочка от амулета. Могла дерзко потрогать за пряжку ремня, даже расстегнуть на джинсах ширинку, и никто бы не поймал меня за руку. Развязать шнурки на его обуви, стать его же собственной рубахой, проскользить тканью по стальному прессу — я все могла! И потому улыбалась.
И все же смущал один факт — Санара не выглядел растерянным. Не видел меня, не нашел, вышел на крышу и оказался один. И все же стоял здесь, смотрел, чувствовал меня — парадокс. Знал о том, что я все еще здесь.
Внутри заворочалась тревога.
Она резко усилилась, когда Судья, словно ощутив мою улыбку, прохладно улыбнулся в ответ и вдруг принялся перекраивать вокруг себя пространство. Почти незаметно зашевелил губами, выстраивая некую формулу — зарябил вокруг солнечный день. Пас рукой, вздрогнувшие пальцы; амулет засветился голубым сквозь ткань рубашки.
«Э-э-э, нет, мы так не договаривались…»
Я до сих пор не знала, на что способен этот «недочеловек» (хотя уместнее было применить слово «перечеловек») и потому, не дожидаясь завершения эксперимента над собой, двинулась к краю крыши.
Зря я задержалась здесь, не знала, что Аид примется искать способ подчинить меня невидимую. Пора сваливать.
Пронесшись сквозь ограждение, я рванула в сторону гор.
Уже ощутила восторг, вырвавшись из чужих, еще некрепких пут, вкусила запах свободы, невесомость, скорость и полет… когда снова резко оказалась рядом с Судьей. Впала в ступор. Не въехала. Стала бешеным шквалистым ветром, дернула к горам — раз, два, три! — и я снова на крыше. На том же самом месте, откуда улетела… Что за ерунда?
Санара продолжал шептать; меня пробрал давно забытый, вполне человеческий страх.
Я улетела! И снова откинулась назад. И еще раз, всякий раз возвращаясь, как на перемотке киноленты. Мне — замешкавшейся, впервые растерявшейся — понадобилось еще шесть попыток, прежде чем я поняла — время закольцовано. На те самые гребаные три секунды! Стоило мне только попытаться покинуть круг пространства, как амулет, создавший короткий цикл, выбрасывал меня в точку отсчета.
«Дело дрянь…»
Кто же знал, что все начнется сразу с применения ядерного оружия?
Аид продолжал усложнять формулу, на меня наваливалась тяжесть. Дай ему еще полминуты, и я обвалюсь в человека прямо из воздуха на грязный бетон. Или засну. Или выключусь. Нельзя! Разворачивалась, как облако, внутри ярость. Знал он, что ли, что я, в отличие от него, почти не умею работать со временем?
Вырваться, сбежать. Как? Нужно заставить его замолчать. Отвлечь… Отключить?
«Отключить Судью?»
Восторг смешивался с желанием победить. «Хитер ты, собака… запер меня». Не учел только, что я могу прыгнуть в будущее на семь, максимум на десять секунд. И этого хватит. Но как прервать построение формулы? Полдень уже сделался тонким, очень нестабильным; ткалась вокруг некая блокирующая меня сфера…
«Думай, Нова, быстро!»
И я рванула, мгновенно изменилась — вдохнула в себя весь этот чертов дом, стала домом. Дрогнула под ногами Санары плитами, заставила его оступиться, почти упасть. Оторвала от антенны свои руки-провода и воздух моментально наполнился опасным жужжанием, пол усеяли искры. Метнула концы в Судью…
«Он не простит».
Ему пришлось увернуться, отпрыгнуть в сторону. И не только из-за проводов, но потому что на него уже со скрежетом заваливалась высокая, свернутая мной с постамента антенна…
Формула застыла, сфера тут же истончилась, и я, собрав воедино все свои резервы, ломанулась в будущее, на десять секунд вперед!
Вырвалась! Вырвалась и оставила за спиной чертова Аида вместе с испорченной крышей и проводкой.
Вновь полет, свобода, высота, синь…
«Надолго ли?»
Мне вдруг стало ясно, что я очень и очень мало знала о своем преследователе и методах, которые он мог применить.
Совсем не слабый враг, скорее, наоборот. Не зря он явился ко мне ответом на мысль о человеке, способном соперничать со мной силой.
«Доигралась».
Неуютно. Подо мной проулки, зелень деревьев, людские макушки, простая и понятная человеческая жизнь. Куда теперь? К Иннару нельзя, домой нельзя. Никуда, если быть честной, нельзя — найдет. Теперь я была в этом уверена, хотя до сих пор не понимала, как именно он это делает.
Духота, зной, движение без цели и направления.
«Найди для меня безопасное место, — впервые осознанно обратилась я к своей элео-части. — Спаси! Иначе я устану постоянно обращаться, выдохнусь, спекусь раньше времени. Я практически всесильна и неуязвима, но и меня можно загонять».
Ответ выплыл на поверхность в виде образа холма Мифос.
«Мифос?» Да, далеко, но Аид доберется туда уже минут через сорок.
