«Понять что? Как добавить себе силу? Получить бессмертие? Завладеть осью времени мироздания?»
На самом деле мне просто хотелось поесть. Я проснулась и выползла из-под Арки тогда, когда над холмом высыпали первые звезды. Кости, клетки и нервные окончания теперь ощущались целыми, но голод мучил зверский. Уйди я далеко от Мифоса, а вдруг придется возвращаться? «Кувыркаться» в Элео опять не хотелось, и потому я просто сидела, просто ощущала свежий вечерний ветерок на своем лице и рассматривала растянувшийся по побережью город, украшенный, как гирляндами, золотистыми огоньками далеких фонарей.
«Где-то там ресторанчики. В них кормят».
На вершину темного небосвода над холмом неторопливо взбиралась луна; почти неслышно гудела позади арка-карман. Что-то странное я ощутила внутри нее, но рассмотреть в полумраке не сумела… И теперь думала о том, что обязательно вернусь сюда при свете дня, когда пришло оно…
Послание.
«Бульвар Крефта, дом двадцать девять, кафе «Тормач». В девять. Просто поговорим. А. С.»
Я смотрела на плавающие в воздухе синеватые буквы с удивлением и без. Так бывает во сне, когда понимаешь, что перед тобой настоящее чудо. Но ведь чудеса возможны, более того, они обязательно должны случаться. И все же. Не думала, что Судья способен передавать сообщения на расстояния подобным образом — удобно, красиво, эффектно. Когда черед удивления прошел, я поняла, что все время смотрю на два слова и только на них. «Просто поговорим».
Просто.
Поговорим.
Просто…
Последнее означало «без попытки скрутить друг друга в узел или приложить кирпичом»? Заманчивое предложение.
«А. С.»
Подпись, как в любовном послании, не хватало только слов «вечно твой…». Что ж, «А.С.» предлагает мне посидеть с ним за одним столом, пообщаться, выяснить спорные моменты путем переговоров и, возможно, хотя бы временно «отстать» друг от друга — не об этом ли я недавно мечтала? Точно. Значит, предложение я обязательно приму, к тому же не хочется бегать от Судьи все отведенное мне на Аддаре время. Потому «по рукам».
Если сейчас я выберу спускаться с холма бегом, еще успею перехватить по пути в городе сырный рулет или мясную лепешку. В путь я тронулась, бросив назад короткий взгляд — синие буквы над землей задрожали и начали таять.
*****
(Tommee Profitt feat. Fleurie — Midnight Oil)
Это недорогое, а лучше сказать, примитивное кафе с небольшой верандой, деревянными перилами и потертыми скамьями Судья мог выбрать лишь по одной причине — в нем, кроме нас, никого не было. Над тентом ночь; усталый официант сонно тер единственное достоинство «Тормача» — лакированные поверхности столов. Тридцать минут до закрытия.
Чтобы нас не беспокоили, мой спутник еще до моего прихода заказал два черных кофе, расплатился сразу, оставил официанту чаевые. К моему появлению чашки успели чуть остыть. На лавку я скользнула, испытывая тень беспокойства — каким будет наш диалог? С чего начнется и, главное, во что выльется?
На меня смотрели внимательно, меня изучали, я изучала в ответ. Санара спокоен, уравновешен, без плаща, в штатском. Зеркален, как чешуя рыбы, практически равнодушен лицом. Глаза почти не светятся, пространство вокруг стабильно — действительно готов к диалогу. Меня же напускное безразличие не проводило; невидимые когти втянуты, но они существуют, и теперь очень многое будет зависеть от слов. Чтобы не превратиться в настоящих врагов, придется выбирать их очень внимательно.
Он был красивым мужчиной — сложно не заметить даже в тусклом свете газовых ночников, — и эта внешняя красота многократно усиливала свое воздействие аурой силы человека, знающего цену своим возможностям. Я чувствовала, что начинаю мысленно сползать не туда.
Отпила глоток из чашки, поморщилась от горького вкуса, встретила чужой взгляд смело — без вызова, но и без страха, хотя человеческая часть внутри меня тушевалась.
«Все хорошо, Леа, ты надежно замаскирована. Тебя не узнают». Об этом я позаботилась по пути сюда, пока жевала на ходу черствую уже, купленную за медяк, сырную лепешку.
— Что ж, будем знакомы официально, — мой спутник первым прервал затянувшееся молчание. — Я Аид Санара, Верховный судья Аддара.
«Уже знакомы».
Мой ответ запаздывал. Сложно представляться, когда сам не знаешь толком, кто ты.
— Твое имя?
— Нова.
И снова тишина. Бровь судьи едва заметно дернулась вверх: «Каждое слово буду из тебя тянуть?»
— Фамилия?
— У меня нет фамилии.
Я знала, что наш разговор будет сложным, не думала только, что с самого начала. Как задницей по буеракам. Отчаянно хотелось влезть в чужую голову и без лишних окольных предложений прояснить намерения противника. Ему, очевидно, хотелось того же. Но мы пришли играть в «парламентеров» и приходилось следовать правилам.
— Значит, Нова. Человек-гибрид. Человек-Элементал.
Его губы впервые дрогнули в подобии прохладной улыбки, когда в смехе нет смеха, а в глазах веселья.
Это было странно. Ощущать собственное удивление как будто извне, отстраненно. Значит, он знает. Откуда? Сумел самостоятельно понять? Увидеть? И следом раздражение — я его недооценила. Очень-очень.
Ну хорошо, ладно, знает. Что дальше?
Помогать ему пробираться через наше общение я не торопилась, пусть тоже постучится задом об ухабы. Пила прогорклый, удивительно невкусный кофе, молчала, ничего не подтверждая и ничего не отрицая. Не тянула время, на самом деле не считала нужным что-либо говорить. Санара от тишины устал мгновение спустя, подался вперед, положил руки на стол, посмотрел тяжело.
— Я согласен временно продолжать это «перемирие» только при одном условии: ты скажешь, как именно превратилась в то, чем теперь являешься.
Будь я человеком, обиделась бы. И за «гибрида», и за этот настороженный взгляд на меня «мутанта». Но факт заключался в том, что я действительно являлась и «гибридом», и даже «мутантом». Может, ошибкой, может, чудом природы — слова не важны, когда понимаешь, кем ты являешься для самого себя. А я являлась сверхновой звездой, всем миром сразу, волшебством в плотской оболочке, и обижаться на правду — последнее дело.
А вот условие мне выдвинули вполне конкретное: я выдаю интересующие его данные и погоня за мной временно прекращается. Они мне выгодны?
— Боишься меня?
Вдруг спросила невпопад то, что не намеревалась. Стало просто интересно.
Он не боялся.
— Хочу понять, сколько еще таких, как ты, может появиться в ближайшем будущем. Ловить, видишь ли, мне.
— Зачем сразу ловить?
На меня теперь смотрели холодно: «Сама не понимаешь?»
Я, как ни странно, понимала. Аид — Судья, и на нем вся ответственность перед Триалой, перед жителями, перед государством. Охранителям «гибриды» не по силам, и будь я Санарой, желала бы знать то же самое.
