Я бы думала об этом и дальше, но совершенно не вовремя возник позади меня Охр. Он ощущался мне единым напором, состоящим из желания постоянно получать. И сейчас, похоже, он очень хотел получить меня: заметил вдруг, что за ночь у меня на размер увеличилась грудь, добавились светлые пряди в густых волосах, более чувственными стали губы. Что поделать, сработал внутренний позыв стать кое для кого привлекательнее.
Фразой «значит, ты теперь с нами?» он и отвлек от размышлений.
Я развернулась. Качнулись под тонкой блузкой мои налитые груди, взгляд Эдима тут же к ним прилип. К соскам, которые нагло сквозь шелк просвечивали. Теперь ему, как тому парню на пляже, хотелось одного — потрогать. Раздвинуть в сторону ткань, смять соски пальцами, потискать «дыньки». Охр не был глупым, нет, но жил он по большей части инстинктами: с мужчинами — боевыми, с женщинами — сексуальными. И думал так очевидно, что его мысли не мешала видеть черепная коробка; черные глаза тлели желанием.
Хм, почему бы и нет? Я мысленно погрузилась в то, что сейчас могло бы произойти, дай я «зеленый»… У Эдима хороший, довольно большой член, горячий и стойкий, как поршень. Добротные яйца; умение длительно не изнуряться. Он даже не будет думать, подойдет, потискает грудь, практически сразу стянет с себя и меня штаны, войдет прямо здесь, на чужом крыльце. Его не смутит, если нас кто-то увидит, он погрузится в процесс с головой, на полную. Но оргазма я не достигну вовсе не потому, что не сумею расслабиться, а потому что в голове у меня с Охра не щелкает. Ни интриги, ни глубины, ни загадочности.
Забавно, видел бы сейчас взгляд Эдима Санара, что сделал бы?
И вот тут у меня по спине поползли мурашки, потому что Аид умел быть по-настоящему жестоким — не показушно, но по-деловому.
— Значит, с вами, — прервала я, наконец нафантазировавшись, зрительный контакт, отвернулась.
Охр маялся между желанием быть наглым и собственным, непривычным ему самому, беспокойством: Иннар предупредил всех, что отныне в команде Бюро присутствует Элементал. Впрочем, тому самому большому члену в штанах это стоять не мешало. Жгучий все-таки парень, напористый, по-своему притягательный бронзовой кожей и широкими губами красиво очерченного рта. Какое-то время я развлекалась, ощущая чужую похоть, как свою, после подумала, что пора идти к Шраму, брать задания на сегодня. Я собиралась попросить его выдать мне пару самых сложных дел, решить которые само Бюро пока было не в состоянии.
Но на пути продолжал стоять брат Кары.
— Может, поделишься со мной секретными знаниями? Ты ж у нас… особенная.
Флер его желания сносил с ног. Признаюсь, части меня хотелось приблизиться, раздвинуть ноги и позволить ему сделать то, чего он так хотел.
«Аид срежет с него кожу».
При чем здесь это?
— Не поделюсь, извини.
Пришлось разочарованно выдохнуть самой себе и с улыбкой пройти мимо.
— Я, знаешь ли, терпеливый. Умею ждать.
«Жаль, что ты не знаешь о том, что тебя ждет кое-кто еще».
Я вдруг подумала, что надо ей просто немного помочь. Юнии. Только для начала подружиться.
— Не уверена.
— А ты проверь!
Входя в дом, я качала головой. Вот есть же такие парни, которые умеют думать только о том, как бы тебе вставить. И ты, черт тебя дери, думаешь о том же вместе с ними.
Утро однозначно бодрило.
*****
(Toulouse — No Running From Me)
Получив нужные данные от Трента, я временно запихнула их в дальний ящик сознания (обдумаю позже) и отправилась в находящийся неподалеку торговый центр Фарос, на первом этаже которого располагался продуктовый магазин. После того, как я доем привлекшее мое внимание необычным голубым цветом мороженое (на деле оказавшееся крашеным ананасовым), я куплю воду и легкий перекус, который понадобится мне позже, на Мифосе. Да, я собиралась туда подняться при свете дня и еще раз обследовать «поющий» карман древних: была уверена, что в нем осталось нечто нерассмотренное и интересное.
А пока прогулка по второму этажу среди цирюлен и бутиков, хрустящий вафельный рожок в руке, летний сквозняк в голове и прекрасное настроение. И разве хороший день может обойтись без шуток?
Нет, я прошла бы мимо, однозначно прошла бы, но вдруг в парикмахерской, принадлежащей манерному гею, в этот момент моющему руки и расчески в раковине у стены, я увидела сидящего перед зеркалом клиента. Клиент ждал стрижку, был укутан накидкой с логотипом, читал журнал и в зеркало на себя, понятное дело, не смотрел.
Ну как не пошутить? Вот как?
И я сотворила гостю на голове зеленую шевелюру с двумя девчачьими хвостиками. Густыми такими, красивыми. И нет, не париком, но вполне себе настоящими, держащимися за чужую голову волосами.
Первым завизжал клиент. Как баба. В какой-то момент взглянул на собственное отражение, привстал с кресла, вылупился, как шальной, принялся тыкать пальцем — мол, что это? Как такое возможно? А следом завизжал и выронил из корзинки на пол вымытые ножницы повернувшийся парикмахер.
Я утирала слезы. Ну подумаешь, зеленые волосы. Зато длинные, красивые — срежут, и будет изумрудный ежик. Поломают голову над тем, как переопределить цвет, глядишь, подружатся.
Возгласы, ругательства и увещевания в том, что «все будет хорошо» и «мы все исправим» я слушала, уходя, еще с полминуты. Остановилась довольная у перил круглого балкона второго этажа, сунула в рот кончик вафельного конуса, прожевала. И через пару секунд мирно отправилась бы себе в продуктовый, если бы не услышала желчное кряхтение за спиной:
— Вообще стыд потеряли. Уже прямо… напоказ выставили! Грязные растлеватели, аморальные свиньи!
Проходившая мимо секс-шопа сухощавая тетка, пунцовая от одного только взгляда на плетки, кляпы, наручники и нижнее белье, выставленное в витрине, качала головой, поджимала губы и излучала верх негодования. Как можно! Не просто заниматься сексом, но получать от него удовольствие, приучать к нему, приравнивать (храни этих идиотов от греха пречистый создатель), как хлеб или молоко, к норме! Вот она, Имарида Туяти, за все тридцать девять лет ни одного самца к себе так и не подпустила…
Имарида — сухая и строгая, обутая в туфли на плоской подошве, — просто прошагала мимо, меня же обдало чужими принципами, как стылым ветром. Ух ты, какое неприятие чувственных аспектов этой жизни, какой стальной стержень, какая прочная, сооруженная для самой себя клетка.
«А если она треснет?»
Шуточное настроение — вещь, которая сразу не исчезает. И я, не особо раздумывая, сотворила для мисс Туяти в квадратной сумочке добротный резиновый член. Она достанет его сегодня в магазине у кассы, когда потянется за кошельком, прямо на глазах у двенадцати человек. Откинет прочь, закричит, что это «не ее!», возмутится чужим смешкам. А после побагровеет, когда с пола «потерянную вещь» поднимет и протянет ей незнакомый бородач, протянет головкой вперед. Улыбаться, кстати, он будет тоже, вслух одобрит «размерчик».
