— Встретимся чуть позже, Леа, — напутствовали ее тихо.
Кажется, неплохо бы купить воды — где тут ближайший киоск?
*****
Леа.
«Пап, у тебя все нормально?»
Триста раз по пути домой я обещала себе, что не поверю ни единому сказанному мне слову. Не дам испортить себе настроение, не поддамся, не буду никому звонить!
Но набирала отца вот уже шестой раз кряду — «номер вне зоны досягаемости…»
Значит, уже внутри, уже летит.
Долго сидела на кухонном диване, успокаивалась, глядела на переставший отчего-то радовать букет в стакане.
«К Охранителям? Что я им скажу, что мне угрожал какой-то придурок? Лучше отцу, когда встретимся…»
Спустя несколько минут решила — это завистник. Наверняка знакомец или родственник декана, который всегда желал найти мне замену в коллективе исследователей Элео. Конечно, получил доступ к моей личной истории, прочитал имя, дату рождения…
«И про родню?»
«Ну, про родню не так уж сложно узнать через друзей»
Заплатил за информацию, пришел до того, как меня за заслуги назначат руководить группой ученых, знал, что я на пути к грандиозному успеху. Может, Кевин с кем-нибудь не тем поделился… А после поздно будет что-то менять, вот этот и пришел угрожать до. Сволочь.
Котел раздражения внутри еще булькал, но уже успокаивался. Не так сильно грохотала о невидимый раскаленный обод крышка.
Спокойно. Жизнь продолжается, это все тот же мой прекрасный день, и его ничто и никто не испортит. Те же радостные желтые обои, теплый солнечный свет, блеск луча на выпуклой вазе. Вдох-выдох, ровное биение сердца. Талантливым исследователям часто мешают идти наверх, но я не сдамся и однажды доберусь до вершины.
Прежде чем приступить к уборке квартиры, я не удержалась и проверила на сайте метеорологов — грозового фронта на пути рейса ТС-204 не наблюдалось.
Мандабол — вот он кто, — клубилась я мысленно, доставая из шкафа пылесос. — Даром, что руки привлекательные и профиль жестко-красивый, как у статуи.
Однозначно мандабол!
Слово мне нравилось.
К тому времени, когда на сотовый позвонила мать, ковры во всех комнатах пахли моющим средством, поверхности полок и столов блестели, в углах после швабры и миллиграмма пыли.
— Алло!
Я бодрая, полностью успокоившаяся и вернувшая приподнятое расположение духа.
Сколько прошло — полтора часа? Почти два?
А на том конце рыдали.
— Мама, что такое? Мам?!
«Леа,… его аэролет… попал в грозу…»
Моя способность слышать моментально нырнула в болото — уши закупорились, сознание поплыло.
— Не может быть…
«… Они сели на воду, а ты ведь знаешь, что А-7 слишком тяжел для воды… Папу вытащили из океана, вода в легких. Откачали, но он в реанимации… Я сейчас к нему. Вы с Герой празднуйте, ладно? Не отменяйте виллу, но мы не приедем…»
— Мама, я вылетаю…
— Не вздумай, я с ним, он стабилен. Только придется без торта — не привезу…
Вода в легких. Операция не нужна, но он в реанимации…
Долбил виски невесть откуда взявшийся отбойный молот, выпала из рук тряпка. Я кое-как удерживалась от того, чтобы не осесть на пол прямо возле стола; сотовый давно пищал короткими гудками.
Совпадение. Грозового фронта не было по прогнозам…
Совпадение?
Меня знобило посреди теплого дня.
«Это случайность…» Отец выберется, он сильный.
Какое-то время я сидела в тишине, неспособная соображать или же не желающая этого делать. Облако, кружившее до того в отдалении на горизонте все-таки закрыло собой солнечный свет. Плавали в косом луче света поднятые пылесосом невесомые пылинки — их все не убрать, сколько ни старайся.
Мне отчаянно требовалось чье-нибудь душевное тепло, рука поддержки. И потому, когда разразился трелью стационарный телефон, я направилась к нему, как измученный жаждой нищий к протянутой фляге. Пусть это будет тетя, бабушка или же одна из подруг… Пусть мне скажут те самые банальные слова поздравления, к которым раньше я относилась снисходительно, пусть пожелают «добра», «здоровья», «радости» «счастья» или же чего угодно. Я во все поверю, укутаюсь в это, завернусь, как в теплый плед. И полегчает.
— Алло…
— Я предупреждал. — Раздался на том конце мужской голос, который я успела возненавидеть.
Рвануло в неконтролируемый галоп сердце.
Безо всякого ответа трубкой о телефонный аппарат я брякнула так, что будь то не трубка, а челюсть, у нее выпали бы все зубы.
Глава 1-2
*****
— …незнакомец в парке угрожал вам — чем именно? Грозил лишить вас жизни, нанести увечья?
— Да…, он… нет.
Охранитель низшего чина, оставшийся дежурить в управлении, откровенно скучал. Мятая рубашка, такое же мятое, уже уставшее от жизни, хоть и молодое лицо. Сутулый вид. За окном жара, беспечно звенит день; в кабинете прохладно, убрано, но неуютно. Я стойко держалась под неприветливым взглядом.
Хотелось бы мне ответить «да, сволочь, угрожал!», но мужик на лавке — обидно признавать — напрямую этого не делал. Все юлил, мол, жизнь «хрупкая», судьба изменчива, здоровье родителей не вечно — вдруг все рухнет?
— Доставал при вас оружие?
— Нет. Но говорил, что, если я не брошу заниматься научным трудом, все начнет меняться в плохую сторону. И начало.
— То есть незнакомец вам не угрожал?
Ему хотелось побыть снаружи — следователю. Не здесь, где тихо и пусто, где в коридорах не слышны даже редкие шаги, а в сквере, откуда доносилась веселая музыка. Постоять в тени деревьев, покурить, размять затекшие от долгого, а главное бессмысленного сидения на стуле, плечи. Он бы давно ушел, оставив на двери телефон для срочных нужд, быть может, прогулялся, съел мороженое, но явилась я. И осталось лишь кидать тоскующие взгляды на пыльное окно. Настоящие сложные дела решались быстро и сразу же передавались в Суд, а этот был обречен принимать граждан, подобных мне.
— Угрожал… Но не напрямую, завуалировано.
Тяжелый вздох.
— А чем именно вы занимаетесь?
— Элементалогией.
Хорошо, что сидящий напротив не хмыкнул вслух — это ж одно с мифологией. Но веры мне, судя по равнодушным глазам, сделалось еще меньше.
— В этой науке есть что-то важное?
— Есть, конечно! Или будет. Я не знаю… пока.
Наш диалог расползался по швам, как тонкая бумага, измазанная в клейстере.
