«А что, если…» — мысль, мелькнувшая после того, как я сложила тетради стопкой, заставила меня замереть.
Что, если…
«… отвезти и сложить записи на хранение в банковскую ячейку, а ключ от нее подарить Кевину? Что, если мой преследователь получит, наконец, обещание о том, что я не буду больше заниматься Элементалогией — страдания закончатся? А замуж за Кевина я собиралась и раньше. И не важно, кто из нас расшифрует алфавит, — я не тщеславна, — и всего лишь могу невзначай подкидывать редкие идеи мужу…»
Глупая мысль, но дерзкая и притягательная. И этот хлипкий план — свет маяка в непогоду, нестабильный и неустойчивый, но все же спасательный круг.
Кокон, отделяющий меня от нормального мира, вдруг дал трещину — я поеду в банк, оплачу хранение бумаг сроком на год. Дорого, но моих собственных денег на это хватит.
«А там мы с Кевином разберемся» Недаром уже пять лет — одна команда.
Придала вдруг сил надвигающаяся гроза и хорошим знаком показалась сверкнувшая впервые за окном молния.
*****
Гроза ворвалась в город яростно, беспощадно. Неласково прошлась пятерней шквалистого ветра деревьям, распугала людей, порвала небо пополам злым электрическим кнутом. Грохот обрушила такой, что народ сделался похож на стаю перепуганных крыс — бежали к спасительным убежищам ближайших магазинов, под своды арок, к остановочным будкам. С пакетами на голове и без, все без зонтов — непогоду на сегодня не передавали.
Матерился, силясь рассмотреть дистанцию до ближайшей впереди машины, водитель такси. Шурился, тер моментально запотевшее изнутри при закрытых окнах стекло противно визжащей тряпкой, пытался разогнать конденсат с помощью колесика управления печкой. Внутри салона вентилировался по кругу запах теплого пластика; на лобовое ежесекундно стекло изливались тонны воды.
— Что же это такое…
«Дворники» сметали в сторону струи, и на обратном пути увязали в новых. Видимость нулевая.
Я душила в руках собственную сумочку, и мысленно, как муха в янтаре, залипала в страхах. «Что, если заглохнет мотор? Если пробка рассосется, но у водителя инфаркт? Если путь в Бонзу перегородит мужчина в голубой рубашке, если Кевин туда вообще не доедет?…»
Паника внутри — хуже грозы.
Более всего на свете я почему-то боялась, что опять, сообщая о плохих новостях, зазвонит сотовый.
*****
(Кристина Орбакайте — Она)
Кевин в «Бонзу» пришел.
И никто не преградил мне путь. Почти пустой зал — основной наплыв посетителей случится ближе к полуночи, — лениво режущие полумрак прожекторы; под потолком почти нет сигаретного дыма.
«Счастье есть»
Кто-то сидел за дальним столиком, у стены, я не рассмотрела — мой взгляд, как дуло сорок пятого, направлен исключительно на «мишень» в лице собственного парня, гоняющего по барной стойке стопку с крепким алкоголем.
— Кевин, привет…
Я крепко обняла его, пахнущего так знакомо, но руки с моей спины почему-то исчезли быстро; мазнули по щеке сухие губы.
— Привет, Леа. Выпьешь?
На нем ни праздничной одежды, ни цветов при себе. Весь мир словно сговорился: «Поздравлять ее сегодня, все равно, что насылать на себя проклятье…» Пропустим, я почти не ждала. Сама не при параде, голодная, до предела измотанная. Впереди самый главный диалог этого вечера — если пройдет хорошо, то все не зря. Будет на моем счету одна маленькая победа, а там поглядим, жизнь длинная…
Взгромоздилась на высокий стул, сумку далеко отставлять не стала, на ней моя рука, как на пульсе — внутри ключ от ячейки.
— Выпью. Лаймового ликера мне с соком Дра.
Бармен коротко кивнул.
— Мне нужно с тобой… серьезно поговорить.
Кто-то смотрел мне в спину — неприятно, — от этого раздергивалась еще больше моя и без того вышедшая из строя нервная система. Но оглядываться я не решилась. Толку? Времени в обрез, нужно потратить его умно.
— Мне с тобой тоже.
— О чем?
Напряженная тишина, спадающая на лоб длинная темная челка.
Пальцы Кевина нервно переплетены, взгляд ускользающий, как у вора — все это я отмечала кратко, почти на автомате. Ладно, сперва решим мой вопрос, после его.
— Я начну, ты не против?
— Начинай.
Мне подали высокий и узкий стакан с сахарной присыпкой по ободу. Красиво. Наверное, я напьюсь быстро, ведь ела мало, обеденный тост давно забылся и переварился. Отпила. Коктейль получился вкусным, классическим, внутрь скатился живительной влагой.
«Пусть уже все наладится»
— Кев… — он взглянул на меня коротко, улыбнулся привычному сокращению его имени, но больше грустно. Я собралась с духом. — Давай… поженимся.
Его пальцы на стопке вздрогнули.
Да, неожиданно. Я его огорошила, как обухом по голове огрела — мы, конечно, к этому шли, но не «бежали». А тут я за горло ошейником.
«Дура, нужно было начать с ключа, с предыстории, с пояснения про утреннюю встречу, аэролет, родителей, Данку…»
— Прости, что я так прямо. — Пусть он просто скажет «да», обнимет меня, даст понять, что все хорошо — хоть один-единственный раз хорошо за этот день. — Ты, наверное, хотел выбрать нужный момент…
— Нет…
Сейчас подходящий?
— Без кучи родственников, только ты и я. Можем даже родным сообщить позже…
— Леа, нет.
Он впервые посмотрел непривычным чужим взглядом.
— Что… нет? — Осеклась я растеряно. Вдруг мелькнуло в мыслях дурное, но я сама себе не поверила. Спросила больше для проформы — конечно же, сейчас он все опровергнет. — Ты… не хочешь… на мне жениться?
— Не хочу.
И тишина. Замерло и перестало биться сердце, так мне показалось. А голова пустая и глупая, как мыльный пузырь — только не радужный, скорее, из нефти.
Я что-то в этой жизни упустила? О чем-то не знала, не подозревала? Не замечала под носом очевидного? Или же очередные происки мужика в голубой рубашке?
— Не хочешь… сейчас?
Мир еще не летел осколками, но скоро. Дрожало под натиском невидимой бури мое личное защитное стекло; когда оно разлетится, мне перережет шею.
— Не хочу… вообще. Прости. Я знаю,… должен был сказать раньше.
— Сказать… что?
Я оставалась на плоту в ураган в одиночестве. Рвало паруса, кренилась единственная мачта, захлестывали, пытаясь слизнуть, стянуть за собой в пучину, дикие волны.
Привычный некогда Кевин теперь непривычно мялся, дрожал, сомневался, строил в голове слышные ему одному «правильные» фразы. Наверное, чтобы мягче, чтобы, «как человек».
