— Шесть лет? — уточнила я. — Не девять?
— Мы расставались.
— А из-за чего вы… — начала я, но наткнулась на его взгляд. Который очень явно говорил: «хорошенького понемножку».
Но Антон всё-таки ответил.
— Причина всё та же, Рэйн. Ничего не изменилось.
— Отношения на расстоянии, — проговорила я негромко. — Но тебе было слишком больно, и ты вернулся. Ты уже возвращался. И она верит, что вернёшься ещё раз.
— А кто не верит? Найди мне хоть одного брошенного человека, который ни разу не гуглил «как вернуть её обратно».
Кот доел консервы и призывно мурлыкнул. Я покачала головой.
— Прости. Ужасно больно дёргать такие воспоминания… но я была частью этого решения. Я не могла не спросить.
— Что, если ты вовсе не была его частью? — негромко спросил он. — Если я решил расстаться с ней сам, и ты не имела к этому никакого отношения?
— Так я тебе и поверила.
Антон чуть улыбнулся.
— Да уж, разубедить твоё чувство собственной исключительности будет непросто.
— А зачем его разубеждать? — бодро сказала я, шагая к нему. — Его надо поддерживать. Если каждый день говорить мне, что я гений, я буду писать вдвое лучше.
— Хм. — Его взгляд пробежал по моей фигуре. — Только писать?
— Читать тоже, — согласилась я, обвивая руками его шею. — Я достаточно сильно достала тебя бестактными вопросами, чтобы ты отшлёпал меня как следует?
— Пожалуй, даже чересчур.
— Прости, — шепнула я ему на ухо. — Но это твоя история. Не знать самые вкусные части — всё равно что не заниматься с тобой любовью каждый день.
Пальцы Антона задумчиво пробежались по моей шее к голому плечу.
— Верёвка у тебя есть?
Я моргнула.
— Это тебе зачем?
— Мне спросить ещё и про кляп?
— В ящике под раковиной, — тут же произнесла я. — Без кляпа.
Лёгкое касание пальцев под подбородком.
— Ты мне доверяешь?
— Гнусному типу, который расстался со своей любовницей после девятилетних отношений, написав ей одно-единственное слово? — на одном дыхании выпалила я. И, глядя ему в глаза, тихо добавила: — Безгранично.
Его губы легко коснулись моих.
— Кошмар, какие доверчивые бывают барышни, — пробормотал он мне в ухо. — Что, если я свяжу тебя, оставлю здесь и заберу себе весь гонорар?
— С Леной, помнится, ты поступал совсем по-другому.
— Это ты так думаешь.
Прохладная ладонь прошлась по ключице. Очень настойчиво намекая, чего я в любой момент могу лишиться.
— Будешь ещё устраивать бесцеремонные допросы о чужой личной жизни? — поинтересовался Антон.
— Да, — без колебаний ответила я.
— И зачем это тебе? Будешь писать мемуары?
— Я хочу знать о тебе всё, что интересно мне. Вообще всё. Не со временем, а сразу. И наоборот.
— Полное соавторство?
— Полное соавторство. С бонусами и очень изощрённой системой наказаний.
Антон тихо засмеялся.
— Могу представить себе эти наказания.
Мы глядели друг другу в глаза.
— Ты книга, которую я читаю, Ант, — прошептала я. — А ты читаешь меня. Представляешь, как обидно, когда цензура вырезает самую интересную сцену?
— А если надоест читать? — негромко сказал он. — Или книга окажется не такая уж и интересная?
— Это же мы. Пока я читаю одну главу, ты напишешь ещё восемнадцать. Когда ты встречаешься с кем-то, это целый мир. Как исследовать его до конца? Только нырнуть поглубже.
Его руки на моих плечах…
— А кое-кто, кстати, — прошептала я, — читает не только глазами.
На его лице появилась насмешливая улыбка.
— Да что вы говорите.
— Может быть, устроишь мне небольшую демонстрацию?
Вместо ответа Антон повернулся к раковине. Присел на корточки, выдвигая ящик, и в его руках оказался сначала мой молоток, которым я как-то чуть не отчекрыжила себе палец, прибивая модную модульную картину, потом пассатижи, которыми я перекусывала служебную нить в гофрированной трубке для кабеля, и наконец, скромный моток коричневой верёвки.
— Скотч там тоже лежит, — невинно заметила я. — Четыре рулона. Даже двойной есть.
— Вижу, спросом он почему-то не пользуется.
— Увы.
Антон задумчиво посмотрел на моток верёвки — и бросил его тут же радостно набросившемуся коту. Я чуть не икнула от изумления.
— Эй, а как же…
— Со всякими извращениями разберёмся в мой следующий приезд, — сообщил Антон. — Кот накормлен? Пошли отсюда.
— Вот так вот своими ногами и… — начала я возмущённо, но Антон удержал меня, подхватил на руки, его губы оказались на моих, и я тут же потерялась. Пропало и исчезло абсолютно всё, пока я не оказалась на кровати спиной на покрывале. В самой что ни на есть нескромной позе. И тут же самым наглым образом зевнула и потянулась.
— А вот теперь можно и поспать, — задумчиво протянула я. — Правда?
Антон хмыкнул, расстёгивая рубашку.
— Между прочим, я проснулся в семь утра, так что этот разврат только для тебя.
— А сам ты… — я выразительно покосилась на его брюки, — конечно же, мечтаешь лишь коснуться подушки.
— Лишу тебя соавторской невинности и лягу, разумеется.
— Кляп не забудь.
— Ещё попроси связать тебя перед монитором и отобрать клавиатуру. — Его губы оказались у моего уха. — Я открою твой текст и буду стирать одно предложение за другим, одно… за другим…
— Нет, ты точно садист, — выдохнула я.
— Угу.
— Кстати. — Я нерешительно кашлянула. — Между нами нет особо страшных недосказанностей? Чего-то, после чего я бы сбежала, сверкая пятками? Побеги из-под венца, азартные игры, привычка грабить банки по ночам?
— Всё ещё подрабатываешь моим биографом?
— Само собой. Ты ведь не убивал людей направо и налево? Я так, на всякий случай.
— Пфф. Вот ещё, потом полночи одежду отстирывать. Нет уж. Вот забрать тебя в эротическое рабство — вполне.
— Соавторское рабство, — уточнила я.
— Непременно.
Антон поставил одно колено на кровать, и моё дыхание замерло.
Хочу, чтобы эта ночь замерла во времени. Хочу смотреть, как он раздевается, как я впервые вижу его таким, умираю от желания к нему прикоснуться, и это заводит меня ещё больше. Широкие плечи, которые больше не стесняла рубашка, плоский живот, который я так жаждала увидеть, встрёпанные после моих ласк волосы…
