А сейчас он рассыпался. Поделом, наверное.
И как мне жить дальше, а? Работать с Антом один на один, делиться самым сокровенным в нашей общей истории, раскрывать душу, вкладывая в героиню всю себя — и не влюбиться? Совсем?
Нет, я, конечно, могу, фигурально выражаясь, застегнуться на все пуговицы, отвечать короткими сухими репликами и вообще свести общение к минимуму. Только слова-слова-слова.
Но ведь слова — это тоже игра. Ты задыхаешься, когда их не хватает, на тебя нападает буквенно-словесная немота, но соавтор ведёт тебя в танго, и ты раскрываешься, внезапно вспоминая, что со словами у тебя всегда были восхитительно-инсайдерские отношения. И вот уже ты учишь его, и он тебя, и вы учитесь вместе, и кажется, что вы писали вдвоём всегда…
… А потом всё заканчивается, и ты готов отдать душу, чтобы получить хотя бы одну инъекцию внутривенных букв, но — поздно.
Так что отстраняйся, не отстраняйся, а сблизитесь вы всё равно.
Я вздохнула, глядя на сырые отбивные. Достала пачку яиц, сковородку, масло.
И уже включая плиту, подумала: а может быть, всё-таки отказаться?
Мою маму хватил бы сердечный приступ, увидь она, как я ем. Беспощадно скомкав покрывало, я поудобнее установила ноутбук, небрежно поставила перед ним тарелку с отбивными и мочёной брусникой — и устроилась в позе наложницы султана, отбиваясь одной рукой от кота.
Ладно. Что у нас из плюсов? Потрясающая история, которую я напишу с одним из лучших авторов в жанре, прославлюсь, получу гонорар втрое выше обычного, неплохую звёздочку в портфолио и бесценный опыт. Из минусов: я, похоже, собираюсь в этого признанного гения влюбиться и пару месяцев походить с разбитым сердцем.
Будем циничными: оно того стоит.
Куда меньше мне нравилось чувствовать себя обманщицей. Мне нравился Ант, хотя я знала, что у Анта была Лена. И это, мягко скажем, было нехорошо. Будь я немного порядочнее, позвонила бы, извинилась и вышла из проекта, отговорившись занятостью или здоровьем.
С другой стороны, Ант был во мне не заинтересован, а мои чувства — моё и только моё дело. А нравственными метаниями я вполне могу заняться, когда дело будет сделано, и останется только подсчитать гонорар.
Правильно? Правильно.
С этой мыслью я нахально подцепила отбивную на вилку, даже не подумав разделать её ножом, и откусила здоровенный кусок.
Ммм. Нежное белое мясо, тающее во рту, уютная коричневая корочка и потрясающе сладкая брусника. Рядом с такой отбивной ни у одного мужчины нет шансов.
И, кстати говоря, влюбляться-то рановато. Я же понятия не имею, как Ант выглядит, сколько ему лет, в каком он городе живёт, и мужчина ли он вообще. У нас, между прочим, писательская среда, у нас возможно всякое!
На секунду я вспомнила голос Анта по телефону и успокоилась. Ну хотя бы насчёт мужчины переживать не нужно.
Но он мне нравился, и игнорировать это было глупо. И молчать об этом — тоже. Ведь мы соавторы, и я должна быть искренней. Я часть грустной сказки о девочке и мальчике по ту сторону клавиатур, которые пишут одну историю и которым никогда не суждено быть вместе. И если мы не будем откровенны друг с другом, кто будет?
Вот именно. Уж лучше честно поговорить с Антом, чем игнорировать слона в комнате.
Я подхватила телефон, вошла в журнал звонков и повторила последний вызов.
Вот будет здорово, если трубку снова возьмёт Лена, мрачно подумала я.
— Рэйн, — отозвался заспанный голос Анта. — Ты ещё на ногах?
Я моргнула.
— Вообще-то на диване, но… да. Девять вечера же.
— Два ночи.
Иркутск, вспомнила я. Настоящего имени Лены я не знала: она писала под псевдонимом, как и я. Но из их переписки было ясно, что она живёт в Иркутске.
И я только что разбудила своего соавтора в два ночи. Ну я молодец.
— Извини.
— Хм?
— Что разбудила.
— Да ничего страшного. Я всё равно в аэропорту. И посадку, похоже, придётся ждать до второго пришествия.
— Лучше до третьего, — серьёзно сказала я.
— Точно. Сделаю фото со всадниками Апокалипсиса.
— Извини, что я отвлекла тебя сегодня, — нерешительно сказала я. — Я знаю, что вы с Леной редко видитесь, и наш разговор вполне мог подождать до завтра. Как представлю, что ты сидишь у Лены дома и пишешь мне вместо того, чтобы общаться с ней, мне становится неловко.
— Н-не совсем у неё, — с заминкой ответил Ант. — На съёмной квартире.
Я моргнула.
— Лена снимает квартиру? В Иркутске? Но там ведь не самые высокие цены на недвижимость, а с вашими гонорарами… гм, прости.
— Да ничего. Всё очень просто, Рэйн. Она замужем.
Остаток отбивной слетел с моей вилки в минус бесконечность.
Лена. Замужем.
Ой, мама…
— Не может быть, — чужим голосом произнесла я. — Сколько лет вы уже работаете вместе, девять? И всё это время у неё был муж?
— Был и есть.
Тааак. Кто там пять минут назад беспокоился об этике, и чтобы никого не обидеть?
Уж точно не я.
— Кошмар, — честно сказала я. — Ты прости, я всё-таки спрошу, а то не засну. А её муж знает о вашем долгом и плодотворном соавторстве? Я имею в виду, о его романтической части?
— А ты как думаешь?
«Нет, конечно», — хотела сказать я. «Ни один нормальный здоровый мужик такого терпеть не будет».
Но в кои-то веки я сначала подумала. И успела сообразить, что Ант в первую очередь примерит эту фразу на себя, а оскорблять я его не хотела.
Просто… просто я была в шоке. Идеально прекрасная история любви оказалась адюльтером с замужней женщиной?
— Я думаю, он не знает, — наконец сказала я. — И, конечно, я никому не скажу.
Ант утомлённо вздохнул.
— Это не секрет, Рэйн. Как и то, что она на десять лет меня старше. Просто ты среди нас недавно, и каких-то вещей просто не знаешь.
Лучше бы и не знала, в лёгкой оторопи подумала я. Чёртова богема. Мама дорогая, я-то думала, писательский и ролевой мир — весёлые подростки, которые остаются друзьями даже в сорок, и молодые мамы, которые начинают писать в декрете и обрастают тысячами читательниц. Ну, и пара неудачливых алкоголиков на сдачу. А тут вот такое.
И ещё…
По голосу Лене было явно меньше сорока. Сколько лет ей было, когда они с Антом познакомились? И, что куда важнее, сколько было самому Анту?
Я прикрыла глаза. Чёрт. Во что я влипла, а? Даже в латиноамериканских сериалах такого не бывает.
— Я, гм, не могу не спросить, — очень осторожно сказала я. — Тебе было восемнадцать?
