— Вот что это было? — выдохнула я, обнимая себя руками. — Я думала, ты собирался достать что-то из другого кармана… на то и был расчёт? Что он отвлечётся от телефона?
— Ага.
Я опасливо разглядывала слишком толстый чёрный телефон в руке Антона.
— Это что, электрошокер?
Тот поднял брови.
— Допустим. Тебе прорекламировать новинку?
— Не-не-не, — дрогнувшим голосом проговорила я. — Лучше убери этот символ мужественности куда-нибудь. Мне страшно.
— Что-то нам не очень везёт с неорганизованной преступностью, — задумчиво согласился мой соавтор, пряча шокер в карман. — То выстрелами чуть витрины не разбивают, то на улице пристают. Осталось только найти благородного дона, который зальёт нам ноги бетоном и утопит в море.
— Море как раз неподалёку.
— О том и речь. — Антон снял перчатки и обнял меня сзади, запустив руки под мою куртку. — Мне очень нравится факт, что здесь никого нет. А тебе?
Я повернула голову к нему.
— Хм?
— Чтобы сбросить напряжение.
— Какое ещё напря… — начала я и осеклась: его пальцы бесцеремонно расстегнули пуговицу на моих джинсах.
— По-моему, — хрипло прошептала я, — это насилие.
— Это хорошо или плохо?
— Я… ещё не разобралась.
— Тогда разбирайся.
Я положила свою ладонь поверх его.
— Нет. Не сейчас… наверное. Просто… поговори со мной.
— О чём, Рэйн?
— Не знаю. Просто расскажи мне что-нибудь важное. И хорошее.
— Ну… — прохладные пальцы переплелись с моими, — когда-то я жил двойной жизнью.
— Это как?
— Тихий и неприметный студент, который живёт в других мирах, — шепнул Антон мне на ухо. — Волшебник с посохом, штурман корабля, подросток, который сбежал из дома, разозлившись на весь мир. Вторая жизнь была чертовски интересной. Но знаешь что?
— Что?
Он зарылся носом в мои волосы.
— То, как устроен этот мир, гораздо интереснее. И здесь тоже есть кого любить.
— Не верю, — с подозрением сказала я. — Ты же мрачный, скучный и разочарованный в жизни тип.
— Оказывается, не всегда.
Я обернулась и легко коснулась его губ.
— Пойдём домой, — шепнула я. — Устрою тебе незабываемую ночь.
— Мрачную, скучную и разочаровывающую?
— Надо же поддерживать твой цинизм.
— Жду не дождусь.
Мы взялись за руки, выходя из сквера. Его рука в перчатке и моя.
Можно прожить с кем-то пять лет, подумала я. Даже десять. А потом расстаться без звука, просто взяв кого-то другого за руку через перчатку. Кого-то, кого ты понимаешь полностью. Всего один раз. Даже если тот исчезнет на следующем свидании. Можно прожить те самые пять или десять лет и не захотеть написать о них ни строчки. А потом вспомнить руку в перчатке — и писать об одном-единственном прикосновении балладу за балладой, как средневековые менестрели. Это как жажда, которую можно утолить только словом. Даже если у тебя есть миллион историй, ты всё равно возвращаешься к одной-единственной.
Но писать эту историю я не буду. Я буду жить ей.
В конце концов, это наш февраль.
Глава 18
Я вышла из душа в одном полотенце, зевая. Я предложила, чтобы Антон отправился в душ первым, чтобы у нас не было друг перед другом привилегий, и естественно, он уже сидел в кровати с ноутбуком. Без футболки: я невольно им залюбовалась.
Мне всё ещё было не по себе от встречи с той пьяной компанией. Но сейчас мы были дома, в тепле, вместе… и готовы снять стресс. Так что справлюсь. Как-нибудь.
А потом я вспомнила.
День рождения Антона.
Особо подарить мне было нечего: для писателя у меня была куда как бедная фантазия. Ещё один галстук? Сплав на катамаранах на Алтае с его сумасшедшими горными речками? Тут не утопить бы соавтора на порогах, если перевернёмся. Что тогда? Горные лыжи на Чегете? Швейцарский сыр и сурки с видом на голубое зеркало Женевского озера? Угнанный из депо троллейбус?
Над троллейбусом определённо стоило подумать.
Или на моё любимое Белое море?
Так, Яна. Хватит мечтать. Тем более что в феврале сурки ещё спят.
Я подошла к Антону и самым наглым образом уселась на него поверх одеяла. Потянулась к очкам — и осторожно сняла их, поймав знакомый близорукий взгляд.
Близко. Очень близко. Так, что я видела каждую длинную ресницу, каждую крапинку на радужке, чувствовала размеренное мягкое дыхание.
Его рука легла мне на затылок и сдёрнула резинку с волос. Растрепала пряди.
Мы замерли, глядя друг на друга. Он и я.
Я выжидающе покосилась на ноутбук.
— Чего бы ты сейчас хотел больше всего на свете? — поинтересовалась я.
Антон отложил ноутбук, и чёрная оправа очков легла сверху.
— Честно?
— Ну, так, умеренно честно, — осторожно сказала я. — А то скажешь про второй «Остров», придётся устраивать истерику и скидывать ноутбук с семнадцатого этажа, а он живёт у меня уже лет восемь.
— Поцеловать тебя.
— Хм?
— Ну ты же спросила, чего я сейчас хочу боль…
Я закрыла ему рот поцелуем. Горячим, страстным, когда сминаешь губы, касаешься языком сначала осторожно, потом дерзко, и испытываешь такое счастье, которое возможно только когда целуешь того, кого хочешь поцеловать.
Оторвавшись от его губ, я выдохнула, устроилась у Антона на груди, и он обнял меня обоими руками.
— Расскажи какой-нибудь секрет, — предложил Антон. — Постыдный и страшный, чтобы никто, кроме меня, его не знал.
— А ты мне свой расскажешь?
— Какой из?
— Все.
— Обещаю подумать о том, чтобы об этом подумать. Начинай.
— Пару лет назад я преследовала одного мальчика развратными письмами, — пробормотала я. — Такие вещи ему про себя рассказывала, что до сих пор стыдно.
— Главное, что прошло, — хмыкнул Антон. — Точно, кстати, прошло? Потому что я был бы не против развратных писем.
— Сейчас запущу в тебя подушкой, — пригрозила я.
Его ладони сжались крепче на моей голой спине.
— Руки коротки.
Я приподняла голову.
— Так что у тебя?
— У меня… — Антон задумался. — Я ещё с детства мечтал исчезнуть. Совсем, с работы, от друзей, из университета, от родителей, отовсюду. И до сих пор порой мечтаю. Чудовищно эгоистично, да? Зажмуриваюсь и представляю, как меня ищут, тоскуют, переживают — осознают, как на самом деле меня любят. А потом я возвращаюсь. Или не возвращаюсь. До сих пор не могу понять: я слишком разумен, чтобы сбежать? Или слишком слаб, чтобы не возвращаться?
