— Или боишься никому оказаться не нужен и не интересен? — тихо сказала я. — До сих пор?
Антон провёл рукой по моим волосам.
— Иногда. Все боятся, Рэйн. Время от времени.
— Я до сих пор боюсь, — сказала я негромко. — Для тебя, для своих читателей… порой даже для кота.
— Эй, — негромко сказал Антон. — Ты нужна. Читателям особенно.
— Они важнее любых денег, — серьёзно сказала я. — Постоянно о них думаю. Доброе слово всегда приятно, ну, и пинок по уязвлённому самолюбию — отличный повод писать лучше. Но им я рассказываю истории. А я — настоящая я, — нужна ли кому-нибудь?
Антон чуть улыбнулся. Протянул руку и выключил свет.
— Агенту Пирсу, — тихо сказал он. — И совсем немножко — мне.
Я счастливо выдохнула. Потянулась за вторым одеялом — и накрылась им поверх первого. Такой пятислойный бутерброд: матрас, Антон, одеяло, я, и второе одеяло сверху.
Ужасно уютно. И в эту секунду мне очень хотелось верить, что навсегда.
Утром, уже одевшись, я стояла у окна и снова глядела на море. Я поморщилась, вспоминая свой сон. Треск электрошокера. Летящее в меня острое стекло.
Дурацкий кошмар. Должно быть, они так и будут сниться мне время от времени. Сейчас при свете дня я почти уже его забыла, но ночью мне правда было страшно. Подобный страх я испытала только раз в жизни, когда мне было восемь. Родители, уходя на работу, строго-настрого наказали открыть дверь мастерам, которые будут ставить новые замки, а когда те пришли, на мой робкий вопрос: «Вы ведь мастера, да?» ответили: «Нет, мы грабители! Доставай всё, что у вас есть».
Наверное, после такого нормальные люди идут к психологу, чтобы учиться справляться со своими страхами. Ходят на курсы самообороны, занимаются боксом и айкидо, носят с собой газовый баллончик.
Я почему-то так и не могу заставить себя это сделать. Мне всё ещё кажется, что наш мир — очень доброе место, если хорошенько в него вглядеться. Мир, где каждый — своя книга, в которой есть прекрасные страницы. Есть и ещё будут.
Хотя, конечно, ехидно подала голос моя самая циничная часть, лучше, чтобы в этом добром мире всегда был рядом парень с электрошокером.
Сзади на талию легли тёплые ладони.
— Пойдём гулять сегодня? — негромко предложил Антон. — Полдня безопасной скуки в историческом центре. Будем проваливаться в ливневые решётки и считать крылья у прохожих.
— Всё-таки писатели сумасшедшие, — произнесла я вслух.
— Есть такое дело.
Я зевнула и потёрла лоб.
— Сегодня опять кошмар снился, — призналась я. — К дождю, наверное.
— Ммм. — Его губы уткнулись мне в затылок. — Раздеть тебя и зацеловать, чтобы всё прошло?
— А тебе когда-нибудь снятся кошмары?
— Один, — не сразу сказал он. — Очень личный. И ничего приятного.
— Расскажешь?
Руки Антона напряглись на моей талии.
— Что меня обвиняют в… чём-то. И я, чёрт подери, этого не делал. Не ломал никому жизнь и не делал подлости за спиной. — Он выдохнул. — Но это всё равно случилось.
Я обернулась и коснулась ладонью его груди.
— Что?
— Да всё то же. Что вернётся муж из командировки.
Он невесело засмеялся.
— И узнает о вас с Леной, — поняла я. — Так её муж серьёзно ничего не знал?
— А ты как думаешь?
Я промолчала. Вообще такие вещи скрываются годами, и примеров полно. Чужая семья — потёмки; может, у мужа Лены у самого была интересная коллега?
— Ты ему не рассказал и не собирался рассказывать.
— Нет.
— Но Лена этого боялась, — проговорила я, глядя ему в лицо. — Что ты ему расскажешь. Что он узнает. Настолько боялась, что тебе даже снились кошмары, в которых обвиняли тебя.
— Как видишь.
— Хорошо, что я понятия не имею, кто она, и кто её муж, — спокойно сказала я. — Великая вещь псевдонимы. И… мне давным-давно плевать на то, что меня не касается. Кроме тебя. Потому что… потому что ты.
Антон едва заметно кивнул.
— И ты.
Я улыбнулась ему и взяла за руку.
— Пойдём гулять.
Следующие несколько дней пролетели как во сне. Совершенно дурацкое чувство, когда пытаешься задержать время, не получается — но ты лишь счастливо смеёшься. Потому что этот день ещё не последний, и следующий тоже, и какая разница, что там будет послезавтра.
У запечённых мидий всё-таки потрясающий вкус: если тебе с шуточками подрезает их прямо в раковинах кто-то ещё, что угодно становится идеальным. И белое вино с тарталетками, и морская пена опасно близко от ботинок, и волосы, развеваемые ветром. И долгий, долгий вечер в кафе за бутылкой вина с двумя ноутбуками, когда напивается, кажется, даже клавиша с твёрдым знаком.
Я практически не пила вино до Антона: здоровый образ жизни куда интереснее. Но в его компании я, пожалуй, была даже готова немного навредить своему здоровью. Так, чуть-чуть. На полтора бокала в неделю и тридцать поцелуев. Или сорок. Как повезёт.
Нас прервали один-единственный раз. Короткий звонок, когда мы завтракали на маленькой кухне тонким нежным омлетом и круассанами. Я люблю такие — хрустящие, рассыпчатые, с горячим белым сыром внутри.
И кофе, подумала я, прихлёбывая свой капучино.
Антон потянулся к телефону. Прищурился, увидев имя звонящего.
— Я вообще-то в отпуске, — сообщил он в трубку. — Отложим деловые предложения до Москвы, хорошо? Особенно всё чаще повторяющиеся деловые предложения.
— Всё ещё хочешь получить все права на «Остров»? — донёсся голос Ромки из трубки. — Точно хочешь?
— Я не смогу писать без них, — ровным голосом произнёс Антон. — А у нас их нет. Так что конец разговору.
— Есть у меня одна мыслишка, как тебе получить все права, — вздохнул Ромка. — Но слишком уж радикальные шаги ради неё придётся предпринять. Я бы дал вам двоим ещё месяц на остыть, но времени с этими немцами совсем мало. Слушай, может, переломишь себя и напишете вместе, а? Ведь не для себя прошу.
— Нет.
Долгая пауза.
— Ну, смотри, — наконец произнёс Ромка. — Не сделалось бы вам хуже от твоего упорства.
Антон вздохнул. Прикрыл глаза, поправляя очки.
— Ещё хуже? Вот серьёзно?
Ромка странно хмыкнул.
— Ладно. Удачи. И кстати, вы ведь с Янкой разорвали проект? Больше не, хм, пишете вместе, верно ведь?
Мы с Антоном переглянулись. Я потянулась через стол, сняла с него очки и нацепила на свой нос. Задумчиво посмотрела на него.
