— Ну уж. — Антон на миг оторвал руку от моей талии, чтобы легким движением поправить прядь моих волос на виске. — Всего лишь на Фолклендские острова.
— Уже купил билеты с очередным соавтором? — вырвалось у меня.
— Боюсь, мне лучше сейчас побыть одному. Просто… сложно без тебя.
— И без тебя, — тихо сказала я.
Мы замерли, уставившись в глаза друг другу, забыв про танец. Я не выдержала первой.
— Извини.
Я выпустила его, отстранилась и так быстро, как только позволяли приличия, пошла, почти побежала в сторону туалетных комнат. Только бы не шмыгнуть носом, чёрт, я ведь даже салфеток не взяла с собой, а рыдать в туалетную бумагу, сидя на крышке унитаза в вечернем платье — это такая метафора, что даже расшифровывать её страшно.
Я долго держала руки под струёй горячей воды, стараясь сохранять дыхание ровным. Никаких всхлипов, никакой истерики. Только потёкшего макияжа и тыканья пальцами мне и не хватало для полного счастья.
Кажется, я стояла тут долго: я очнулась только тогда, когда моего плеча коснулась Юлька.
— Эй, Янка, а там скандал, — негромко произнесла она. — Не из-за тебя?
Я моргнула.
— Что?
— Ант с Ромкой в коридоре ругаются. Пока на пониженных тонах, но я Анта никогда таким не видела. По-моему, ещё немного, и кто-то кому-то будет бить морду.
— Ну и пусть бьют, — устало сказала я. — Чёрный пиар — тоже пиар. Напишет о нас «Московский комсомолец», увидим с утра заголовок: «Пьяный гений против бездушного администратора: кто кого?» — и наступит минута славы. Ромка будет в восторге.
— Янка, — предостерегающе произнесла Юлька. — Серьёзно, если ты можешь подойти к ним и успокоить — подойди и успокой. Я уже попыталась. Хочешь, чтобы твой немец это увидел? Да он уволит Ромку к чертям за непрофессиональное поведение, благо теперь он это может.
Я вздохнула. Да. Ромка. Который когда-то с радостью принял меня в «Иннэйт», выплачивал мне роялти без звука и без задержек, предлагал триста тысяч, и в общем-то был хорошим парнем, разве что очень уж навязчивым по поводу второго «Острова».
Я развернулась, кивнула Юльке и вышла в коридор.
У дальней стены Антон, совершенно белый, нависал над Ромкой, хотя Ромка был на полголовы выше.
— И свалил всё на неё? — донесся до меня голос Антона. — Ты в своём уме?
Я приостановилась, глядя на них. Подходить к этим двоим мне не хотелось совершенно.
И не подойду, подумала я, Не желаю сегодня больше ничего слушать. И ничего знать — тоже. Хватит с меня знания. Хватит с меня всего.
Я быстро пошла к выходу, не обращая внимания на стук собственных каблуков. Кажется, Антон краем глаза меня увидел.
Неважно.
Какие-то остаточные знания о правилах хорошего тона у меня остались, поэтому я подошла к Людвигу, который тут же оторвался от беседы.
— Мне так жаль, но мне придётся уехать чуть раньше, — улыбнувшись, сказала я по-английски. — Вы были правы: вечер выдался замечательный, и я очень благодарна вам за приглашение. Пожалуйста, оставайтесь: подруга меня довезёт.
Людвиг скользнул по мне внимательным взглядом и наклонил голову.
— Конечно. Благодарю вас за то, что составили мне компанию. И, Яна, если вы передумаете…
Я молча покачала головой. Людвиг кивнул.
— Я понимаю. Удачи вам.
У выхода я торопливо набросила пальто. Не стала застёгиваться: просто толкнула дверь.
И замерла, когда на плечо легла знакомая рука.
— Танцевать не пойду, — хрипло сказала я. — Хватит с меня танцев. Кроме того, в пальто жарко.
— И не нужно. Пойдём поговорим.
Я обернулась к Антону. Он всё ещё был бледен, только на скулах горели пятна.
— Куда?
— Куда-нибудь.
Я кивнула на свои туфли.
— Далеко я не уйду.
Антон чуть улыбнулся.
— Вся надежда на это. Я вызову такси.
Пять минут спустя мы уже ехали вместе на заднем сиденье. Пальцы Антона сжали мою руку: я озадаченно моргнула, но сопротивляться не стала.
— Тебя вирус не укусил какой-нибудь? — уточнила я. — Африканский?
Он покачал головой.
— Всё потом.
Мы молчали, пока не остановились у небольшой кофейни. Я потянула носом от близости реки. Сейчас бы погулять, проскользить по льду, рухнуть друг другу в обьятья и долго смеяться, а потом два дня сидеть ногами в тазике с горячей водой и горчицей, потому что такое бесшабашное счастье не проходит без последствий.
Но увы, сейчас это счастье было недостижимо.
— Театр, — заметил Антон. — Ты здесь была?
— Пару раз, — рассеянно сказала я. — Водила сюда маму на «Тополя» Вампилова. Ты читал?
— Нет. О чём оно?
— О любви с первого взгляда. Который оказался и последним, но запомнился настолько, что герою это запало в душу на всю жизнь.
— И как он поступил?
— Как настоящий мужчина. Написал об этом гениальный рассказ и пошёл домой к жене и детям.
Я перевела взгляд с реки на Антона.
— Извини. Дурацкая привычка читать биографии и мемуары писателей как любовные романы. Просто… они ведь тоже родственные души. В какой-то мере. Тоже, как и я, всю жизнь искали истинную любовь и свою точку назначения. Мало кто нашёл, правда.
— Можно просто не быть писателем, — негромко произнёс Антон.
— Можно. Но желание, чтобы тебя любили, всё равно ведь никуда не денется.
Антон молча открыл передо мной дверь кафе.
Глава 22
Мы молчали, пока Антон диктовал заказ. Я даже рта не открыла: штрудель так штрудель. Хоть манная каша с тыквенным вареньем. Впрочем, нет, даже моё безразличие так далеко не простиралось: на такие жертвы во имя любви я ещё не была готова.
— Так что? — наконец спросила я, когда официантка принесла кофе и молча ретировалась, недоумённо взглянув напоследок на меня. Я перевела взгляд на свои руки — и запоздало сообразила, что всё ещё выгляжу, словно собралась на вечерний раут, а не на скромные посиделки в «Шоколаднице». — Зачем мы здесь?
Антон задумчиво начертил ложечкой круг на пенке.
— Ромка отправил то анонимное письмо мужу Лены, — произнёс он. — И сказал Лене, что должно быть, это была ты, раз он случайно выдал тебе её настоящую фамилию.
— Угу. — Я отпила кофе. — А потом его похитили марсиане. Ант, это несерьёзно.
— Серьёзно.
— Это сделал Ромка? Наш Ромка?
