Пауза. Долгая пауза.
«Ты настолько хочешь видеть парня, который никогда не будет твоим соавтором, что готова лететь в Ростов и вернуться обратно на следующем же рейсе?»
«Да хоть в Гренландию», — нетерпеливо написала я. «Я хочу общаться и разврат и всё остальное. Или ты ждёшь официального признания, что да, мне неважно, пишешь ты вообще или нет, мне просто нужен ты? Просто ты?»
Ещё одна пауза. Кажется, я начала кое-что подозревать.
«Так», — набрала я. «Нет, серьёзно? Ты ждал от меня декларации о намерениях?»
«А это была она? Декларация о намерениях?»
Нет, серьёзно, в изумлении поняла я. Этот гений соавторской мысли тихо сидел и ждал, пока я ему напишу и сообщу, что его любят, ждут, готовят блинчики с шоколадным кремом в кружевном фартучке и так далее. Кремень, чёрт бы его побрал.
И никакого кружевного фартучка он не дождётся.
«Я вас свяжу и надругаюсь над вашими ушами, сэр Темнота», — очень спокойно написала я. «Возьму билет в Ростов прямо сейчас, и ты меня не остановишь. Ведь ты уже не мой соавтор».
«Хм. То есть раньше я имел над тобой некую загадочную власть, которой теперь необратимо буду лишён?»
«Сказать тебе, чего ты ещё будешь лишён, если станешь и дальше тянуть эту канитель?» — задушевно поинтересовалась я. «Я ведь и пояс верности могу надеть. Даже два».
«Чертовски неудобная штука, между прочим. Я понял, Рэйн. Не покупай никаких билетов в ближайшие пять минут, пожалуйста».
Он ещё и пояс верности снимать пробовал, остолбенело поняла я. И не с меня! Ну вот как это называется, а?
Зазвонил телефон, перекрывая окно мессенджера. Незнакомый номер.
Вот как всегда.
Я с силой ткнула на иконку. Ну, ребята, я вас сейчас отучу звонить, когда у меня тут намечается счастье.
— Нет, я не собираюсь в ваш спа-центр лечить зубы в обнажённом виде, — сообщила я. — Но если у вас сниженный прайс на зал с джакузи, я не прочь его снять для пары ночных партий в шахматы. Можно даже сеанс одновременной игры устроить, если вы меня понимаете.
— Пожалуй, действительно можно устроить, — раздался задумчивый голос из трубки. — А с кем вы туда собрались, позвольте узнать?
Я закашлялась.
— Одна, — сдавленным голосом сказала я. — Ведь соавтора-то мне не выдали. Есть один парень в Ростове, но к нему, чувствую, вообще лучше не лезть.
— К парню в Ростове определённо не стоит, — согласился Ант. — Подойди к окну.
— Не подойду, — отрезала я. — Вообще залезу под одеяло и достану из-под подушки сковородку, а потом применю её по назначению. Какого чёрта ты сразу не сказал, что ждёшь моего решения?
— Хм. По-моему, именно это я и сказал. Ещё в такси.
Мне захотелось встать и побиться головой о подоконник. Мы писатели, чёрт подери, почему мы не умеем выражаться словами? Я бы ещё неделю тут сидела!
Отомщу. Ещё не знаю как, но месть моя будет страшна и изобретательна, как…
… Как ночной телескоп в чистом поле. Как вертолёт над городом. Как рассвет и шампанское на Воробьёвых горах.
… Или одеяло, которым тебя укрывают на ночь.
В общем, скучать Анту точно не придётся.
— Решаю: ты мне нужен, — сообщила я. — Сейчас.
— Подойди к окну.
Да что ж такое-то. Я решительно шагнула к подоконнику, повернула ручку и дёрнула на себя створку окна.
И замерла: шторы на окне Анта были раздёрнуты. И за окном стоял…
— Ты, — выдохнула я. — Какого чёрта ты не в Ростове? Ты… ты ждал моего решения здесь? Почему?
— Ну, — произнёс невозмутимый голос в трубке, — почему бы и нет?
— Потому что! Ты больше не писатель, всё, тебе нельзя совершать сумасшедшие поступки, ты обязан быть нормальным человеком!
— Кто бы говорил.
— Я писатель, мне можно, — буркнула я. — Нет, серьёзно, почему?
— Потому что иначе тебе пришлось бы ждать долгожданной партии в шахматы ещё день-два, пока я брал бы обратный билет, — с лёгкой насмешкой произнёс Ант. — И мне, между прочим, тоже. Впрочем, можем устроить триумфальное возвращение в аэропорту, если ты настаиваешь.
Я уже его не слушала. Я вылетела из комнаты в прихожую и спешно надевала ботинки. Подхватила куртку и ключи и бросилась вниз по лестнице.
— Рэйн?
— Ни слова, — выдохнула я в трубку. — Просто стой на месте.
Дверь подъезда хлопнула за мной. Над головой кружили снежинки, точно такие же, как в ту ночь, когда мы с Антом ждали нашей первой встречи.
И сейчас я тоже ждала встречи. Ещё сильнее? Ещё больше? Возможно ли это было вообще?
Да, подумала я, запрокидывая голову, ловя ресницами снежинки. Да, чёрт подери.
Прямо сейчас.
— Самое смешное, — сообщила я в трубку, — что сегодня всё-таки Международный день счастья. Всё-таки мироздание не ошиблось с календарём, а?
— Да к чёрту это мироздание, — беззаботно отозвался Ант. — Важен лишь наш свободный выбор.
— А я выбираю тебя, — сообщила я, вытягивая вперёд ладонь. Снежинка, вторая… почему я всё ещё стою здесь, когда надо идти вперёд?
Потому что я хочу запомнить эту секунду. Я же писатель. Я длю сцену, пока это возможно. Смакую предвкушение.
— Спасибо тебе, — негромко сказала я. — За то, о чём ты даже не догадываешься.
— Тебе тоже, — неожиданно серьёзно сказал он. — И за то, о чём ты догадываешься — тоже.
Я улыбнулась. Сейчас я пересеку двор, поднимусь на седьмой этаж, позвоню в дверь, и…
Но даже писатели не предугадывают всё.
Я увидела Антона на противоположном конце двора, едва вышла на тротуар. Далеко; я бы не различила его лицо даже в линзах. Но я сразу его узнала.
— Последний шанс убежать, — сообщила я. — Я тебя вижу.
— Ну ты же не думала, что я буду ждать сложа руки?
— Нет, — почти с нежностью сказала я. — Помнишь, что теперь ты берёшь меня на все конференции?
— Помнишь, кто целый год моет как минимум двадцать процентов одной вилки?
— Из принципа не буду мыть больше, — сообщила я.
— Из принципа пропущу апрельскую конференцию в Лондоне.
— Эй, это уже тяжёлая артиллерия!
Негромкий смех в трубке.
— Знаешь, а ведь мы так и не назвали нашу историю, — произнёс Антон. — Понятно, что окончательное название даст «Вижуал Артс», если победим. Но какое выберем мы?
Я задумалась.
— Хм, — проговорила я. — «Вертолёт для Трикстер»?
— Чёрт. Как ты это делаешь с первой попытки?
