Чёрт. «Ты мне нравишься, и я хотела узнать о тебе побольше?» «Мне очень хочется дать твоей девушке в глаз, и я искала кого-нибудь, кто разделял бы это желание?» «Мне просто хотелось сожрать с кем-нибудь этот чёртов сандвич и поговорить о тебе?»
А ещё можно просто не врать.
Я вздохнула.
— Я не многозадачная система, Ант. Или я думаю о тексте, или о тебе. А о тебе, извини, после вчерашнего думать куда интереснее.
Ант негромко засмеялся.
— То есть нам что, лепить агента Пирса из меня, чтобы история тебя заинтересовала?
Хм, подумала я, чувствуя, как загораются глаза. Кажется, идея мне нравилась.
— А почему бы и нет?
— Мрачный, скучный и разочарованный в жизни тип, — сообщил Ант. — Уверена?
— Да, — без колебаний произнесла я.
— Тогда меняемся. Не пиши нашу Трикстер как Трикстер. Пиши её как себя.
Я застыла. Эээ…
— Я неуверенный в себе автор с комплексами, — осторожно произнесла я.
— Думаешь, у неё нет комплексов?
— У неё есть насмешливость, ехидство, сарказм и чувство юмора!
— Так и тебе откуда-то надо их брать, чтобы её описать, — резонно произнёс Ант. — И что-то мне подсказывает, что как раз из себя.
Хм.
— Ну вообще отличный план тебя завоевать, — задумчиво произнесла я. — Покажу свой блестящий искромётный юмор, повернусь своей уязвимой стороной, и ты у меня в кармане.
Тихий смех.
— Жду не дождусь.
— И я буду ждать, «мрачный, скучный и разочарованный в жизни тип», — дрязняще произнесла я. — Стоп. А почему «разочарованный в жизни»?
— Э, нет. Сначала деньги, потом стулья. Пиши. Через сорок минут сеанс связи.
Мы работали до самого вечера, кидаясь друг в друга кусками текста, как теннисными мячиками. Я даже пропустила обед, вместо этого наскоро перемешав сладкие дольки помидорок черри с зерненным творогом. Безумно подмывало заказать ещё пару сандвичей с терияки, чтобы мозг работал быстрее, но я вспомнила древний женский совет, что лучшая диета — есть голой и перед зеркалом, и решила не рисковать.
Писать было прекрасно. И каждый раз, когда я смотрела на экран и видела, как в гуглдоке появляются ровные строчки новой сцены, меня охватывало почти эротическое чувство. Анта совершенно не парило, что я вижу, как он пишет, а у меня замирало дыхание. Самая тайная, уязвимая, ранимая часть процесса, и я её видела. Ведь то, как ты набираешь текст — дело куда более интимное, чем самые дерзкие ласки. Не зря соавторы противоположного пола так легко оказываются в постели. Когда знаешь друг друга до самого дна, когда нет никого, кто стал бы тебе ближе, как может быть иначе?
А когда строки, которые ты видишь, настолько хороши, очень хочется сбросить трусики самой.
И повесить их на монитор, мрачно подумала я. Всё, Яна. Не отвлекайся и пиши.
Я закусила губу и решительно переключила вкладки браузера.
И в который раз пообещала себе: я буду писать так же здорово.
Я буду писать ещё лучше.
Полчаса спустя я сбросила в общий файл последний фрагмент дерзкого ограбления и наконец перевела дух. Всё. Трикстер и её напарники наконец-то ушли от погони. Теперь очередь агента Пирса выйти на сцену.
Я оглядела знакомую до боли комнату. Всё оставалось таким же, от собранных трёхмерных паззлов на комоде до кондиционера за окном. Клавиатура, которую я чувствовала как продолжение своих пальцев, пустая бутылка клубничного коктейля, коробочки из-под контактных линз.
И одновременно всё было по-другому. Словно какая-то часть Анта уже была здесь, рядом со мной.
«Рэйн?» — выплыло вдруг в окне мессенджера.
«Что, Ант?»
«Почему ты пишешь свои куски отдельно в Ворде? Куда проще сразу набирать их в общем файле».
Я подняла брови.
«В режиме реального времени? Когда файл открыт и у тебя, и ты видишь каждую неудачную строчку? Да это хуже, чем раздеваться догола».
«Хм. Не знал, что раздеваюсь перед тобой весь вечер».
Я невольно засмеялась.
«Может быть, перевести тебе пару долларов за невольный стриптиз?»
«Ну уж. Я дорого себя ценю, Рэйн. Не меньше сотни».
«За сотню я хочу слайды!»
«Я пришлю тебе скриншот откровенной сцены, где герой долго и со вкусом чистит зубы. Пойдёт?»
Я вздохнула.
«Пойдёт», — написала я. «Слушай, а ты когда-нибудь будешь в Москве?»
«Когда-нибудь — непременно».
«Я имею в виду, в ближайшие недели», — уточнила я. «Ну, увидеться, выпить кофе, убедиться, что ты злой и несимпатичный, такое».
«Плохая идея, Рэйн».
«Боишься влюбиться?» — хмыкнула я.
«Просто у меня сейчас абстинентный синдром. И другим клином его не вышибить. Только текстом».
Сначала я не поняла его совершенно. Совсем.
А потом до меня дошло.
«Абстиненция — это когда тебе чего-то не хватает», — написала я. «Или кого-то. Лены, да? Потому что вы только что были так близко, а теперь не увидитесь ещё несколько недель».
«Два месяца, если точнее. И это так тяжело, что иногда я не уверен, хочу ли».
Моё сердце дрогнуло. Чёрт, это должно быть, и впрямь чудовищно больно. И так каждый раз при расставании, снова и снова, год за годом… и никакой надежды жить, не разжимая рук. Или она есть, но такая призрачная, что лучше бы её и не было.
Что мне сделать, чтобы ему стало хоть немного лучше?
«Хочешь, я приготовлю тебе ужин?» — написала я. — «Любишь фаршированные кабачки? Мягкие-мягкие кольца, а в них шарики фарша с тёмной вкусной корочкой, запечённой с зеленью. Отрезаешь кусочек, на языке нежный кабачок, горячее мясо и нотки перца с морковкой, а потом закусываешь мягким ржаным хлебом с ещё тёплой корочкой… Ант, ты здесь?»
Молчание. Пустой экран.
Я вздохнула. Ну молодец, Яна. Ты бы ему ещё шампунь предложила подарить с утешающим эффектом. Можно ведь было просто написать банальное «я сожалею», а?
… Ну, или придумать ужасно вкрадчивый и коварный ответ, завлекающий соавтора в сети разврата.
Я уже собиралась вставать, как звякнул мессенджер.
«Пожалуй, я даже попрошу добавки».
Я невольно улыбнулась.
«Тогда чай будешь пить без сахара. Во сколько начинаем завтра?»
«Завтра? Шутишь? Перерыв закончен, Рэйн. Продолжаем. Впереди сцена на месте преступления».
Я ахнула.
«Что-о-о?»
Мессенджер тут же отозвался ехидной репликой:
