«Неужели так хочешь пойти спать, зная, что я тут вкалываю?»
«Совесть не даст», — обречённо написала я. «Ладно, поехали».
«Через пять минут», — появился смайлик на экране. «Я всё-таки тоже не железный».
Я улыбнулась, глядя в окно.
Ещё три часа сумасшедшей гонки наперегонки с текстом. Кажется, Анту очень нужно было отвлечься от своей разлуки с Леной. От того печального и огнеупорного факта, что она вновь была от него в четырёх тысячах километров.
А мне было очень нужно не влюбиться.
Я глубоко вздохнула. И я знала очень верное средство.
Минута, и я зашла в инстаграм Анта. Как я и подозревала, последнее сообщение было добавлено сегодня утром.
«… Будет апрельский ветер. И горький январь. А потом все слова куда-то кончатся, и останешься только ты.
Запредельно далеко, хотя достаточно только включить экран и протянуть руку. И обхватить виски, чувствуя, как пульсирует в них чувство расстояния. Один-единственный момент во времени, и не успеваешь осознать, как наступает небо.
… Интересно, хоть кто-нибудь поймёт, о чем мы?»
Вот не могли они воспользоваться электронной почтой, как нормальные люди, а?
Красиво, конечно. Но вообще-то от любви людям должно быть хорошо. А тут кому-то явно плохо, и вот-вот придётся вызывать санитаров с успокаивающим тортиком.
Я перечитала последние строки. Нет, тут тортика мало. Тут как бы пьянкой на шоколадной фабрике дело не кончилось.
Может быть, Ант думает, что другой настоящей любви просто не бывает? Не бывает такого, чтобы нежное и искреннее чувство длилось всю жизнь, без ссор, разрывов и расставаний, чтобы оно не разбилась о быт, деньги, детей и старость, и осталось идеальным? Чтобы никому не было больно?
А если такого не бывает, думаешь ты, то какой вообще смысл верить? Проходит год, другой, и ты превращаешься в мрачного, скучного и разочарованного в жизни типа, ждущего очередную дозу из трёх жалких дней, после которых у тебя снова отбирают кислород. Тебе остаются лишь строчки в мессенджере, прилетающие к тебе в ладони через весь мир, ноющее сердце и смазанные воспоминания. И чем бы они ни были — пылающим клёном, задумчивым лебедем, кругами на тёмной воде, — их всегда будет слишком мало.
Я скрестила руки на груди. Нет уж. К дьяволу отношения на расстоянии, мёртвые строчки на экране телефона и затухающая в самолёте память о поцелуях. Я циничное существо, которое хочет настоящего разврата каждый день. И просыпаться вместе, и готовить завтрак, и перекликаться через комнату, а не через тысячи километров, и…
Жить. Просто жить. Вместе.
А Ант и Лена пусть выбирают свой путь.
Я глубоко вздохнула. Да. Пусть будет так.
Я с решительным видом повернулась к экрану, готовясь открыть вордовский файл. И застыла.
В окне мессенджера горела одна-единственная строчка.
«Рэйн. Что, если я всё-таки приеду?»
Я смотрела на экран со смешанными чувствами. И прямо сейчас мне очень хотелось смешать их с чем-нибудь покрепче.
Приедет. Ант. Ко мне. Сюда.
Так, стоп. Он же не сказал «к тебе в кровать». Он сказал «приеду». В Москву. Это город. Большой, между прочим.
«В кровать — нет», — написали чьи-то пальцы. Кажется, мои. Впрочем, я их больше не чувствовала. Совершенно. «Ко мне на крышу — тоже нет, ты не Карлсон. И даже насчёт кофе я не была бы так уверена. Какого чёрта? Я только что тебя приглашала, и ты написал «плохая идея». У меня что-то с глазами, и всё было не так? Или кто-то другой отобрал у тебя мессенджер, чтобы написать девушке, что глаза б твои её не видели?»
Пауза. Долгая, долгая, невозможно долгая пауза.
«Честно говоря, я сам не уверен, кто сейчас пользовался моим мессенджером», — последовал наконец странный ответ. «Не уверен, что я».
Я вздохнула.
«Ещё поговори загадками, сэр любитель темнить».
«Будешь смеяться, но на форумах я когда-то был сэром Темнотой».
Я фыркнула. Да уж, похоже на него.
«Загадками поговорим как-нибудь потом», — написал Ант после паузы. «Тем более что это очень грустные загадки. На самом деле причина моего приезда очень проста: я еду на защиту докторской. Ну, и после того, что я только что… или кто-то ещё только что сотворил с моим мессенджером, думаю, мне будет просто необходима чашка кофе».
«После проваленной защиты?» — не удержалась я.
«Нет, это мне не грозит. Просто глупо упустить возможность поработать с тобой вместе полдня. По любым причинам».
«Осталось только удивиться, почему ты понял это только сейчас», — с нажимом написала я. «Я правда не очень понимаю, Ант. Объясни».
«Потому что я только что…»
Последних слов я прочитать не успела: строчка вдруг мигнула и исчезла. Я моргнула. Мне это не показалось? Ант только что стёр сообщение, едва дописав?
Я не знала почему, но у меня вдруг застыло сердце. Словно Ант написал что-то такое…
… Словно произошло что-то такое, что…
… Что он передумал по поводу кофе не просто так. И ко мне это имело очень мало отношения. Дело вообще было не во мне. Что-то изменилось — у него.
Что-то очень, очень важное. И я не понимала, что.
Я вздохнула.
«Ладно. Я ставлю вопрос ребром, будущий доктор наук. Если ты встретишься со мной, это огорчит Лену?»
«Да».
Я моргнула. Такого быстрого, и, главное, честного ответа я не ожидала.
«Вижу, врать и недоговаривать ты тоже не любишь».
«А смысл?»
Я вздохнула. Опёрлась локтями на стол, запуская руки в волосы.
«Я не понимаю ваших высоких отношений», — написала я. «У неё муж и соавтор во всех позах, и она недовольна, что ты выпьешь со мной кофе? Серьёзно? Как вообще получилось, что ты пишешь для «Вижуал Артс» со мной, а не с ней?»
«Элементарно, Ватсон. С ней мы уже написали».
«А со мной?»
«Мне захотелось поэкспериментировать. Не скажу, чтобы эта идея вызвала живой отклик».
Я застыла на месте.
«Так вот почему вы поехали к своей прекрасной даме, сэр Темнота», — медленно, чеканя каждую букву, написала я. «Не только посыпать её ноги обгорелыми розовыми лепестками и пылью звёзд. Ещё и утешать и успокаивать, потому что ей совершенно не понравилось, что ты будешь писать с какой-то другой талантливой девочкой. Может быть, потому что она знает, как опасно это может быть?»
«Думаю, на сегодня откровений достаточно», — последовал прохладный ответ. «Пишем, Рэйн. Луна ещё высоко».
Я вздохнула.
