Но когда через три или четыре вечности фрукты в её миске закончились, а флакончик взбитых сливок опустел, профессор как ни в чём не бывало встал и собрался уходить. А она не могла издать ни звука. Только открывать рот, как рыба, и смотреть на него огромными возмущёнными глазами.
Глава 41
В глазах Киры блеснула разочарованная ярость мщения. Ну что же, профессор Деннет, подумала она, получайте!
И закрыла глаза, выпуская на свободу Киру, о которой порой даже стеснялась думать. Ту Киру, которая продолжала танцевать полуобнажённой у огня, даже когда влияние на её разум спало. Ту Киру, которая шептала дерзкие непристойности и была готова на всё, чтобы получить ещё.
Ту Киру, которая снова была здесь.
Она вскинула ноги одна на другую и сладострастно изогнулась. Открыла глаза, и, не отрывая взгляд от профессора, опустилась обратно, раскрыв ноги. Резким движением змеи перевернулась на живот, встала на четвереньки — и алые кружевные трусики на её ягодицах раскрылись, обнажая её в совершенно другой позе.
Она обернулась к нему, стремительная, быстрая, нагая — и с его руки слетела искра, пережигая верёвки. Оставляя Киру свободной.
Кира никогда не блистала в гимнастике, но те два раза, когда магия профессора завладевала её телом, что-то сделали с ней. Она стала раскованнее, сексуальнее, гибче, готовой дразнить, забирать, манить. Она могла его получить — и она его получит.
Кира обвилась вокруг столбика кровати, откинув голову. Сделала пируэт и поворот, махнула ногой, вытягивая носок. Шаловливо провела по ноге пальцами — и в профессора полетел алый кружевной чулок, приземляясь прямо на плечо строгой мантии. Кира сделала движение, чтобы сдвинуть второй…
— И хватит, — сообщил ей профессор, подхватывая на руки. — Дальше раздеваться я вам запрещаю.
Она беззвучно застонала, когда он опустил её на пол, в заранее начерченный круг, и тут же развёл её ноги в стороны, сгибая их в коленях.
— Как жаль, что на мне больше нет браслета, чтобы запечатлеть ваше великолепие, — пробормотал он, опускаясь между её ног. — Но если бы ваши алые пляски увидели, проблемы были бы не у одного меня. А теперь кричите, мисс Риаз. Вас никто не услышит.
И лизнул её языком между ног.
Её никогда не брали ртом так властно и так жёстко. Она выгибалась под ним так послушно и покорно, словно он играл на рояле, а она была и правой педалью, и левой, и клавишами — и он знал все её потаённые точки, касаясь их кончиком языка, лаская губами. Её, тайную её, скрытую ото всех её, и сейчас он рассказывал ей это так, как можно было только сказать без слов.
Кира была лишена голоса. Она могла только сглатывать и задыхаться: ей нельзя было стонать, кричать — нельзя было даже всхлипывать. Она пыталась протягивать к нему руки, прикосновениями стараясь заполнить немоту, но короткий окрик заставил её в ужасе застыть, боясь самого страшного и ужасного наказания — что он остановится.
И когда её голос наконец взвился в ликующем крике, который не услышал никто, даже она сама…
… Что-то кольнуло её в ногу, и алые горящие руны закружились под ней.
Кира, морщась, открыла глаза. Болела голова, хоть и не сильно. За окном всё ещё не рассвело: прошло совсем немного времени.
Куда больше её удивил тот факт, что она всё ещё лежала в центре ритуального круга, по-прежнему в красных кружевных трусиках и одном чулке. Обычно профессор всегда переносил её под одеяло, или набрасывал халат, или…
… Халат лежал рядом, в двух шагах от неё. Он оставил его, просто не стал к ней прикасаться. Кира нахмурилась. Почему? Боялся? Брезговал? Брезговал собой настолько, что не осмелился её тронуть?
Она набросила халат и перевела на него взгляд. Профессор сидел в кресле, массируя виски. Его лицо было мокрым, и, переведя взгляд на стоящий по соседству письменный стол, Кира увидела, что вода из графина была наполовину разлита, образовав лужу, а стакан кто-то с чудовищной силой расколол надвое.
Что бы он ни увидел, похолодев, поняла она, вряд ли это было так же безобидно, как танец бабочек.
Она всматривалась в его лицо, но не могла определить, были ли там следы слёз. На нём вообще не осталось эмоций.
И ещё ей очень не хотелось с ним заговаривать. Она была его донором, и она чувствовала, что он не желает говорить с ней; не желает сейчас видеть вообще никого. Просто он был слишком потрясён и опустошён, чтобы встать и уйти.
Больше всего ей хотелось встать, одеться и выйти самой на цыпочках, чтобы дать ему время прийти в себя. Но она просто не могла оставить его одного.
— Профессор, — наконец прошептала она, — что там было?
Он поднял на неё взгляд, в котором впервые промелькнуло что-то человеческое. Ужас.
— Убийство, — хрипло сказал он. — Кажется, я убил человека. «Кажется»? Я до сих пор себе лгу, верно? Я убил их. Я убил их всех.
Кира смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Всех?!
— Какая разница, сколько… — Профессор осёкся. — Неважно. Одно убийство, мисс Риаз. Вам достаточно?
Профессор откинулся в кресле, вцепившись в подлокотники. Его лицо было белым и мёртвым.
— Я представлял, конечно, что я это увижу рано или поздно. Что там, я был уверен. Но…
— То есть, — одними губами прошептала Кира, — вас лишили памяти за это?
Он очень холодно и мрачно улыбнулся. Кира никогда не видела у него такой улыбки.
— Нет. Не за это.
— Вы знаете, за что, — уточнила Кира.
— Понял давным-давно. Не в этом дело, мисс Риаз. Я жил долее пяти лет, совершенно не представляя, что я убийца. И даже после инцидента с лестницей, когда на вас напали, даже после того, как я узнал, что я… — Он осёкся. — Я не верил до конца. В такое трудно поверить.
— Может быть, вы дрались насмерть и защищали себя?
— Я? Защищал себя? — Профессор язвительно усмехнулся. — Мисс Риаз, вы много видели боевых магов, равных мне?
Кира прикусила губу.
— Хорошо, допустим, вы не защищались. Но что, если тот, кого вы убили, был полным мерзавцем? Как Вик, помните? Он напал на меня, потом напал снова и был уже готов совершить надо мной насилие. И я была бы не последней — а может быть, и не первой. Когда он… упал с лестницы, у меня это не вызвало никаких возражений.
— Знаю. — Голос профессора смягчился. — Увы, нет. — Он глубоко вздохнул. — Нет.
— Может быть, вы были наёмным убийцей на службе Протектората? — робко предположила Кира. — Тем, кто убивал ослушавшихся магов в мире людей, к примеру?
— Нет, — резко сказал профессор. — Я никогда не пошел бы на такое.
— Тогда что?
— Очевидное. — Он встал. — Я убийца. Конец сказки.
