Да, утро было ранним, да, остальные еще спали, сонно подумала Кира, натягивая халат, но если это был тот, о ком она думала, это было необычно… и освежающе. И немного пугало. Впрочем, мысли о профессоре начинали пугать её регулярно.
Например, что будет с профессиональным убийцей, если тот вспомнит своё прошлое?
Профессор стоял на пороге. В застёгнутой на все пуговицы зимней куртке, выглядящей так же строго, как и официальный костюм.
— Ох, — произнесла Кира, пропуская его внутрь. Дверь захлопнулась.
— И вам доброе утро, мисс Риаз. Одевайтесь.
— Зачем?
— А вы предпочитаете провести выходные прямо здесь? — поинтересовался профессор, протягивая руку к верхней пуговице куртки. — Не обещаю, что вам будет очень весело.
Кира поперхнулась.
— Погодите, — медленно сказала она. — Вы что, зовёте меня на свидание? На все выходные?
— Свидание, — задумчиво произнёс профессор, полузакрыв глаза. — Я. Свидание. Хм.
Он резко засмеялся одному ему известной шутке.
— Совершенно несовместимые понятия. Впрочем, это тем более повод испробовать их сочетание, не так ли? Одевайтесь, мисс Риаз. Или раздевайтесь. Уверен, вы доставите мне удовольствие в любом случае.
Кира сбросила халат на разобранную кровать. Секундой позже туда же полетела и ночная рубашка.
А ещё спустя миг её обнажённое тело подхватили сзади сильные горячие руки.
— Вы меня распаляете, — шепнули ей на ухо. — Пожалуй, мы задержимся ещё немного.
— Но кто-нибудь проснётся, и вас увидят у моей комнаты!
— На пять минут.
— Всего на пять ми… — разочарованно начала Кира, но, развернув её, он закрыл ей рот поцелуем.
Прижиматься к толстой шершавой ткани куртки обнажённым телом было неожиданно приятно. Словно он только что пришёл с мороза, и теперь она разденет его, нальёт горячего чаю с мёдом и клубникой, и он ляжет с ней в нагретую постель. Где они, конечно, будут всего лишь обсуждать… боевую… магию…
Его руки отпустили её талию, обхватили ягодицы, мягко толкнув к себе, и Кира почувствовала в себе его пальцы, властные, сильные и горячие. Как всегда, он брал её, как хотел, зная, что не найдёт отказа, и Кира застонала в его губы, плавясь от удовольствия.
— Один раз, — умоляющим голосом прошептала она, чувствуя, как внутри остаётся лишь одна подушечка пальца, грозящая вот-вот исчезнуть. — Только один…
— Шшш. Тише. — Он перевернул её к себе спиной и прижал к себе. — Но если через пять минут вы всё ещё не будете одеты, я вытащу вас на лестницу так, как есть.
Никакие другие слова не подействовали бы на неё так же возбуждающе. А знание того, что он мог исполнить свою угрозу, более того, расстегнуть куртку и брюки и взять её там же, на лестнице… Она застонала, закрывая глаза, представляя себе это и чувствуя, как вибрирует под его пальцами самая нежная часть её тела.
— Давайте… останемся, — выдохнула она. — Я не могу… я…
Вместо ответа его движения стали быстрее и резче, доводя её до пика, вынуждая встать на носки, чтобы податься навстречу. Ей было хорошо; ей было очень хорошо, и из её рта вырывались бессильные, почти детские звуки, подтверждающие это. И судя по тихому смеху в её ухо, профессору это нравилось.
— Представьте, если кто-нибудь увидит нас из окна и сделает фотографии? — прошептал он ей. — Мне будет завидовать каждый адепт этой Академии. И половина профессоров.
— Раньше вы не были обо мне… такого высокого… мнения, — выдохнула Кира, из последних сил пытаясь не упасть. Её ноги дрожали, удовольствие лишало её воли и способности мыслить, она едва могла говорить — а вторая рука, поглаживающая её грудь, вот-вот готова была довести её до пика.
— Раньше вы не просили меня остаться, узнав обо мне чудовищные вещи. Я не могу не оценить вашу смелость.
— Не смелость, — простонала Кира. — Слабость.
— Мне всё равно, — прошептал он. — Главное, что пока ещё вы моя.
Её пальцы вторглись в неё снова, резко, победно, доводя её до точки кипения за секунды, и, обессиленная, она обмякла на руке, держащей её поперёк груди, не в силах двигаться, не в силах дышать.
— Вы, — наконец прошептала она, едва обретя дар речи, — нарочно это делаете. Восхищаете меня, завлекаете, кружите мне голову, чтобы я не могла сказать вам ни слова против.
— Браво, мисс Риаз. Совершенно верно: завлекаю и кружу. Не был уверен, что вы это поймёте.
Кира опустилась на пятки и повернулась к нему, упираясь ладонями в его грудь.
— Почему? Вы боитесь, что я вас брошу, если задумаюсь о вашем прошлом? Если мы всего-навсего будем гулять и разговаривать, а не валяться в экстазе?
Профессор поднял бровь.
— Теперь это так называется?
Кира покраснела.
— Вы знаете, что я имею в виду, — буркнула она.
— Знаю ли? Что ж, мисс Риаз, я дам вам возможность проверить, насколько неловким будет наше общее молчание на аллее в парке или за столиком в кафе. На этих выходных вы будете моей спутницей, и, нет, я не приемлю отказов.
Он подошёл к шкафу, достал её сумку и бросил туда пару чистого белья и ещё одну блузку. Действительно, подумала Кира, они же уезжают на все выходные.
— А может быть, я откажусь, — дерзко сказала Кира, поправляя трусики и берясь за блузку. — И что вы будете делать тогда?
Профессор лениво усмехнулся.
— Сожгу всю вашу одежду и уйду искать более покладистую адептку, разумеется.
— Мы совершили обмен кровью!
— Уверен, есть способы его притушить, — беспечно сказал профессор. — Все те бывшие влюблённые пары, которые мало-помалу начали ссориться из-за того, кто будет мыть посуду… не думаю, что их связи сохранились такими же яркими все до единой. И наша истончится, если вы не перестанете бурчать.
— Я не бурчу!
Он отобрал у неё джинсы.
— Кажется, придётся лишить вас этого. Или, может быть, вообще снять с вас всё? Уверен, вы будете выглядеть прелестно, стоит мне расстегнуть мех.
— Не надо, — быстро сказала Кира. — Я буду… послушной. В известных пределах. У нас ведь свидание, правда?
Профессор вздохнул.
— Умеете вы… пользоваться фактами, мисс Риаз. Что ж, держите.
Кира набросила на себя белое манто поверх джинсов. Да, оно было чудовищно дорогим и подходило скорее юной аристократке, чем плебейке вроде неё, но мех был таким лёгким и мягким, что в него невозможно было не влюбиться.
— Спасибо, — прошептала она, зарываясь в воротник. — Это тоже магия.
— Несколько ночей назад ко мне вернулось воспоминание, как я ребёнком шёл по улице, голодный и одинокий, и парень на велосипеде поделился со мной своим хот-догом, — очень серьёзно сказал профессор. — Никогда не получал ничего более ценного.
