— Слишком велик риск, что вы увидите то, что я не хочу вам показать. Нет. Мы прервём ритуал.
— На год? — прошептала Кира. — Вы будете жалеть об этом, вы сами знаете, что будете.
Он тяжело вздохнул.
— Дьявол, вы знаете меня слишком хорошо. Что ж, допустим. Но мне нужно ваше слово: едва вы увидите хоть что-то, что выдаёт мою жестокость, вы немедленно прервёте ритуал с помощью кольца. Я не буду вас вытаскивать: это слишком опасно, я уже говорил вам.
— А если я откажусь дать вам слово?
— Ритуала не будет.
Кира закусила губу. Прервать знакомство с его тайнами, с его прошлым…
Сможет ли она? Хватит ли у неё силы воли?
Но времени не было: руны на её коже начинали бледнеть, и магия, исходящая от круга, уже таяла.
— Даю слово, — решительно произнесла Кира.
— Хорошо.
Профессор шагнул к ней и обнял её сзади. И его рука, пройдя по её груди, заставляя все руны на её коже вспыхнуть, а её саму — задрожать от возбуждения, легла ей на лоб.
— Помните своё слово, — прошептал он.
И наступила темнота.
Глава 48
Кира лежала на песке, расслабленная и счастливая. Ещё минуты назад её тело горело от любви, от ласк мужчины, которого она хотела, а теперь она, снова одевшись, смотрела в небо. И краем глаза поглядывала на профессора, с закрытыми глазами лежащего рядом с ней в полурасстёгнутой рубашке, которую колыхал ветер.
Воспоминание, в которое она попала, было её собственным. И она вспомнила, когда это было. Её второй урок вождения. Она довезла их двоих до моря, и в этот раз они спустились к самой кромке прибоя. И небольшой песчаный пляж, по-осеннему прохладный и пустынный, стал их наградой.
Она не будет мешать прошлой Кире, подумала она. Просто посмотрит воспоминание, как прекрасный фильм. Фильм из тех времён, когда профессор ещё не знал неизвестных ей страшных тайн из своего прошлого — а она этого прошлого ещё не боялась. Счастливые в своём незнании, он и она.
Если бы так могло длиться вечно.
Кира неслышно выдохнула, отдалась потоку времени — и почувствовала, как расслабляется и исчезает, отдаваясь воспоминанию и уступая место той, прежней Кире.
Прошлая Кира задумчиво оглядела песок. Просеяла влажную горсть через ладонь, потянулась в сторону профессора — и, набрав песка, принялась лепить небольшую горку.
— Впадаете в детство, мисс Риаз? — поинтересовался профессор, приоткрыв один глаз.
— Строю замок, — совершенно серьёзно произнесла Кира. — Хотите со мной?
Негромкий смешок.
— А знаете что? — задумчиво произнёс профессор. — Пожалуй, и впрямь хочу.
— Наверное, забытое детство напоминает о себе, — предположила Кира.
— Или желание утереть вам нос.
Профессор провёл рукой по земле, и секундой позже у него в руках оказались две кристаллические формочки из спёкшегося песка. Кира присвистнула.
— Вот так, — произнёс он, передавая одну из формочек ей, — дело пойдёт куда быстрее.
— Будем говорить о чём-нибудь важном? — поинтересовалась Кира, выкапывая ров вокруг замка. — Например, о вашей потерянной памяти?
Профессор пожал плечами.
— У меня сегодня беспечное настроение. Не думаю, что я очень уж приду в восторг или ужас, получив её. Скорее всего, там всего лишь тридцать лет того же самого меня. Плюс тайна потери моей памяти, но сегодня она почему-то не так уж мне и интересна. — Он чуть улыбнулся. — Возможно, потому, что я впадаю в детство?
— Или потому, что вы правы. В конце концов, каковы шансы, что вы до потери памяти были совершенно другим человеком?
Профессор хмыкнул.
— Бьюсь об заклад, я хотел бы приковать вас к ритуальному кругу ещё тогда, когда не лишился памяти. Слишком уж вы лакомы и аппетитны, мисс Риаз.
— И вам слишком сладко мной командовать, — прошептала она.
— Бесподобно. Хотите подчиниться прямо сейчас? Впрочем, что я спрашиваю.
Он коснулся её руки над песчаной зубчатой башней.
— Но почему-то именно сейчас я не хочу вам приказывать, — негромко сказал он. — Только сидеть с вами рядом. Должно быть, в детстве мне и впрямь не хватало любви.
— Вы помните что-нибудь? Из детства?
— Почти ничего, мисс Риаз. Разве что…
Он помолчал.
— Кажется, у меня была мать. Я не помню её, не помню дома, игрушек, её улыбки. Друзей, если у меня были друзья. Но я помню, как она гладила меня по голове на ночь. В приюте я не знал ласки ни от кого. Как и вы сами, я подозреваю.
— Что вы помните о своей матери? — тихо спросила она.
— Я не помню в ней магии, — после некоторой задержки сообщил профессор. — Так бывает крайне редко, но бывает: один родитель из человеческого мира. Вы знаете, как маги расплачиваются за подобное вмешательство в мир людей; неудивительно, что я не помню своего отца.
— Сбежал? Или вовсе не узнал о ребёнке?
Профессор кивнул.
— А моя мать умерла, очевидно. Иначе как бы я оказался на улице?
Кира накрыла рукой его руку.
— Возможно, жив ваш отец. И вы его найдёте.
— Да, — отрешённо сказал профессор. — Но захочу ли?
Они молчали, собирая замок. Башня высилась за башней; на верхней части башни острый ноготь профессора начертил циферблат, показывающий без четверти полночь.
— Где-то в этом замке танцуют принц и принцесса, — сказала Кира. — Или мы с вами.
Профессор окинул её оценивающим взглядом.
— Я бы сорвал с вас платье после второго танца, — сообщил он. — А скорее всего, утащил бы в подземелья, не дожидаясь первого.
Кира с трудом удержалась от улыбки.
— И взрезали бы мне лиф ритуальным кинжалом?
— Вы зря улыбаетесь, мисс Риаз. В темноте, всеми забытая, в разорванном платье, в полной моей власти… вам было бы не до смеха. Это сейчас у меня лирическое настроение. Но когда мы вернёмся…
Его голос многообещающе утих, и у Киры из прошлого забилось сердце.
— Я буду ждать, — прошептала она.
— Иногда мне кажется, что вам слишком уж нравится, что я с вами делаю. А как же свобода воли, мисс Риаз?
Их взгляды встретились, и Кира, влекомая неведомой силой, вдруг потянулась к нему. И он не отстранился.
— У меня есть свобода воли, — прошептала она. — И я выбираю вас.
Его рука скользнула по её волосам над песчаным замком. Она чувствовала его дыхание, его тепло, видела его глаза совсем близко. Их губы вот-вот должны были сомкнуться…
