Сомнения у неё оставались: Кира не лгала себе. Когда-то тот, кому было отдано её сердце, был безжалостным убийцей, и у неё каждый раз сжималось сердце при одной мысли об этом.
Но надежда, что всё это осталось позади, была куда сильнее. Ведь здесь, сейчас, когда ей было так тепло рядом с ним — разве она могла вообразить, что найдётся причина, которая отвратит её от него безвозвратно и навсегда?
Кира улыбнулась. Нет же. Что бы ни произошло, они будут вместе.
Профессор насмешливо посмотрел на неё.
— Ресторан? Или закажем ужин в номер?
Кира сглотнула. Они окажутся в номере, и…
— Я разложу вас прямо на вашей белоснежной шубке, — подтвердил профессор. — Возможно, даже не закрывая дверь. Я так понимаю, ваш ответ ясен?
— Да, — шепнула она. — Попробуем суши в другой раз.
— Прекрасно. Дойдём пешком: тут недалеко.
Они уже выходили из парка, как Кира сильно сжала руку профессора.
— Леденцы, — прошептала она.
На коротком прилавке, за которым высилась пухлая торговка, росли целые разноцветные деревья прозрачных леденцов на тонких палочках. В детстве Кире доводилось пробовать их лишь дважды. Второй леденец она уронила в грязь, и лишь ехидные взгляды удержали её от того, чтобы заплакать.
— Один, два или все? — только и спросил профессор.
Все… Кира представила, как они покупают все леденцы и раздают их прохожим, и не удержалась от ухмылки.
Но привлекать к себе внимание было нельзя. Даже так невинно.
— Один, — шепнула она. — Вон тот красный.
Секунда, пара бумажек на прилавке, понимающий, пусть и чуть удивлённый взгляд торговки, и палочка леденца оказалась в пальцах Киры.
Медленно, искоса глядя на профессора, она потянула его в рот.
Профессор покачал головой.
— И даже этим вы умудряетесь доставить мне удовольствие. Как это у вас получается? Ни одной женщине за пять лет даже близко…
Он резко замолчал. Провёл по лицу рукой.
— Переборщил и увлёкся, — совсем другим тоном сказал он. — Ваше восхищение увлекает меня и заставляет его отражать, и я всё время забываю, что мои эмоции вдруг не совсем мои. И мне не всегда это нравится: раньше я был чистым ледяным стеклом, а теперь, чего доброго, снова провалюсь в полынью.
Кира снова взяла его под руку.
— Но разве это так плохо? — спросила она. — Испытывать теплоту, восхищение, искренне признаваться в этом?
— Да, если это уже не я.
— Но вы выбрали меня. Значит, выбрали и то, что я несу в себе.
Профессор поднял бровь.
— Вашу наивную веру в добро и полное отсутствие инстинкта самосохранения? Даже не знаю, как реагировать на подобную участь. Проще, пожалуй, было бы сразу повеситься.
Кира оскорблённо хмыкнула, но он просто обнял её. Совершенно как на обычном свидании.
— Глупая девочка, — негромко сказал он. — Вы сами не поняли, что сделали, совершив обмен кровью. И я, идиот, позволил вам, вместо того, чтобы солгать что-нибудь о том, к каким страшным последствиям это может привести. Но теперь мы связаны, и вы получите куда больше от меня, чем мечтали. Холодное стекло? Оно проникнет в ваше сердце, и вы его не растопите.
— Нет, — прошептала Кира. — Вы меня защитите.
— Вы так уверены, что я смогу защитить вас, хотя не смог помочь себе самому? — Он невесело улыбнулся. — Ваша вера в меня трогает. Впрочем, стоит вам уйти и горячо влюбиться, скажем, в сына лорда Хили, вы начнёте избавляться от моей власти. Связь нашей магии останется, но вам не будет грозить ледяное стекло, мисс Риаз. Только слишком скучные балы и приёмы, и слишком дорогие украшения.
— А если нет? — тихо спросила Кира. — Если я просто уйду от вас?
— Тогда я по-прежнему буду чувствовать ваши слёзы в подушку. — Он прижал её крепче. — Ведь вы плакали после моего видения, когда я угостил вас инъекцией. Я это знаю, и вы это знаете.
Кира опустила голову. Профессор коснулся её подбородка, и, глядя ей в глаза, покачал головой.
— Сегодня вы не будете плакать, — сказал он, и в его тоне прорезалась прежняя властность. — Идёмте.
Она ждала яркого помпезного отеля на центральном проспекте, и приподняла брови, когда они свернули в боковую улочку.
— Куда это мы?
— В чуть менее известное место. Будьте уверены, оно тоже не будет обделено сусальным золотом и хрустальными люстрами.
— Вот счастье-то, — пробормотала Кира.
— Маги не ходят на дневные сеансы в кино, мисс Риаз. Но в дорогих отелях они останавливаются с поражающей меня регулярностью, особенно ради запретных связей. А наша с вами связь запретна настолько, что дальше некуда. Не будем её обнаруживать.
— Иногда мне этого хочется, — тихо сказала Кира.
— Пусть расхочется, — холодно бросил профессор. — Это то, на что я не пойду никогда.
— Ради моей же безопасности.
— И ради моей. Вы не представляете, что завертится, когда наша потрясающе разнообразная интимная жизнь выйдет наружу. Заходите.
Кира шагнула было вперёд — и замерла, когда в кармане куртки профессора зазвонил телефон.
Профессор не изменился в лице, взглянув на экран. Лишь взгляд сделался другим. Жёстким. Ледяным.
Кира моргнула — и поняла, что смотрит в совершенно другое лицо.
Лицо Рональда Вейера.
— Кто это? — негромко спросила Кира.
Он не ответил, глядя в экран. Холодно и бесстрастно. Оценивающе. Словно раздумывал, просто ли уколоть наглеца, осмелившегося его беспокоить — или раздавить его, как насекомое.
А потом одним движением пальца принял вызов, активируя громкую связь. И лишь в эту секунду Кира увидела имя звонящего.
Глава 51
Одна-единственная буква на экране.
«Х».
Рядом с заметной лишь магам руной маскировки. Никто иной не подключится к линии, и никто не сможет этот разговор записать.
— Любопытно, что вы запомнили мой номер телефона, милорд, — произнёс задумчивый голос профессора. — Так хотели пригласить меня на свидание?
Кира зажала рот рукой, чтобы не закашляться.
— Вообще-то, — отозвался из динамиков голос лорда Хили, дышащий арктическим холодом, — я желал предупредить вас. Вы скоро умрёте.
Пальцы профессора чуть сжались на корпусе. Едва-едва, но для Киры это было равносильно тому, как если бы он вздрогнул и выронил телефон из рук.
— И чем же, — проговорил он, — я буду обязан такой счастливой случайности?
— Ничем. Просто считайте, что у меня такое предчувствие.
