— Какой? — прошептала Кира. Кажется, она начинала его по-настоящему бояться. — Что вы собираетесь сделать?
Он чуть улыбнулся, вертя в руке небольшой пульт и одновременно беззвучно произнося магическую формулу.
— Погасить свет.
Кира вскрикнула. И было отчего: наступила полная темнота.
Если бы он просто выключил люстры, Кира увидела бы его и себя в полутьме. Очертания своей обнажённой груди, его пальцы на её бедре, полуоткрытая дверь в ванную — всё это было бы доступно её взору.
Но абсолютная чернота, в которую Кира, прикованная наручниками к кровати, только что погрузилась, была куда страшнее.
— Что… — прошептала она и почувствовала, как рука, лежащая выше её колена, исчезла. — Где вы?
Тихий смех.
— Разведите ноги в стороны.
— А если я не послушаюсь?
— Уверены, что хотите это узнать?
Сердце Киры дрогнуло. Но она не собиралась останавливаться.
— Да, — с вызовом сказала она.
Долгое молчание. Кира не слышала даже его дыхания в темноте. Где он был? Справа от неё, слева? Уже ушёл, оставив её одну на всю ночь?
Наконец совсем рядом с ней раздался холодный шёпот.
— Вслушайтесь в звук моего голоса, мисс Риаз. Это последнее, что вы услышите.
Что-то холодное коснулось мочек её ушей. Скользнуло по ним вниз, заставив её вздрогнуть — и растаяло.
— Поче… — начала Кира. И поняла, что не слышит своего голоса.
Мир свёлся к прикосновению. К покрывалу под лопатками и её ногами, спешно разведёнными в стороны — и к ожиданию, что будет с ней дальше.
А потом она почувствовала на своём языке тонкую, изысканную нотку кремового мороженого.
И слизнула её.
Десерт вместо ужина?
Она ощущала вкус куда острее, чем обычно. Каждая крошечная порция, тающая во рту, каждое прикосновение его пальцев к её губам. Её бёдра напряглись, желая его прикосновений, но она не смела говорить — и послушно глотала мороженое, уже полурастаявшее, но ставшее только вкуснее. И когда только профессору успели его доставить?
Когда последняя ложечка мороженого скользнула между её губ и наступила пауза, Кира выдохнула.
— Я ничего не слышу, — прошептала она. — Ничего не вижу. Но мне нравится, что вы со мной делаете.
Холодные пальцы пробежали по её животу, оставляя в пупке приятно прохладный отзвук прикосновения. Тонкий аромат хвои долетел до её носа, дразняще коснулся тонких крыльев. Горячий язык лизнул её щёку.
Она попыталась потянуться к нему всем телом, выгибаясь, получила предупреждающий шлепок по краю ягодицы и расслабилась. Сильные ладони гладили её по всему телу. Кира доверчиво отдалась его ласкам, глубоко дыша, и запрокинула голову, когда его ладонь обхватила её горло, хотя внутри у неё всё немного сжалось. Но его рука всего лишь очертила очертания нежных мышц, обрисовала подбородок — и вернулась к ней на грудь. Кира задышала тяжелее.
А потом он обнял её.
На нём совершенно не было одежды, как и на ней, и для неё, ослепшей, оглохшей и скованной, эти объятья были откровением. У неё закружилась голова от наплыва ощущений. Его руки, обнимающие её, его губы, ласкающие раковину её уха, его тело, тёплое, сильное и такое приятно тяжёлое… Кира выгнулась и беззвучно застонала в его руках — и почувствовала, как его палец накрывает её губы.
Она блаженно вздохнула. Страх. Скованность. Стеснение. Они рассеивались, словно их не было никогда. Тонкая чувственность заняла их место, и Кира почувствовала, как летит. Как поднимаются её ноги, согнутые в коленях, и…
Кира ахнула, почувствовав, как он держит её колени. А в следующий миг кровать скрипнула, и он безо всяких предисловий очутился между ними. Поцеловал её, немую, нагую и беспомощную. А потом она почувствовала, как перещёлкиваются наручники, скользя вверх по резному стеблю, как её поднимают в воздух, поворачивая на живот — и она оказывается лежащей на нём лицом к лицу.
Не раздумывая, Кира поцеловала его. Она не могла его обнять, провести пальцами по лицу, но это было и не нужно — он обнял её сам, гладя и лаская, и скованная, лишённая всякой опоры, она приникла к нему всем телом, чувствуя его возбуждение и его твёрдость, и ощущая, как хочет его каждой клеткой своего существа.
Она обхватила коленями его бёдра, приподнялась, глубоко вздохнула — и медленно-медленно опустилась, насаживая себя на него.
И услышала короткий резкий вдох.
Звуки вернулись.
— Мой маг, — прошептала она, касаясь его лба скованными руками. — Мой.
Темнота не рассеялась: Кира по-прежнему ничего не видела. Но это было неважно. Она двигалась на нём медленно, не торопясь, наслаждаясь своей временной властью. Его руки двигались по её телу, он целовал её запястья, пальцы, и она едва сдержала стон, когда его рука оказалась у неё между ног.
— Я сейчас… — задыхаясь, прошептала она. — Я…
Жаркое тёмное удовольствие сделалось невыносимым, и она застонала, обрушиваясь на него всем телом. Но даже лёжа на нём, продолжала двигаться, уже быстрее.
— Посмотрите на меня, — услышала она шёпот.
Кира подняла голову, и их губы снова слились. Они целовались с открытыми глазами, не отрываясь друг от друга — и Кира не сразу поняла, что снова может видеть его лицо. Что темнота рассеялась, сменившись естественной ночной тьмой, что она глядит на него и он смотрит на неё, и им хорошо вместе. И его медленные движения в ней, набирающие силу, рождают в ней новую тёмную волну.
— Не останавливайтесь, — прошептала она.
Он протянул руку, и наручники слетели с её руки двумя полукружьями смятого железа. Кира ахнула. В следующий миг он прижал её к себе и перевернул, нависая над ней. Кира вскинула голову, глядя ему в глаза.
— Я уже не могу остановиться, — выдохнул он. — Когда вы рядом — не могу.
Он сильным движением вторгся в неё на всю глубину, и Кира застонала, раздвигая ноги шире.
Сейчас, вдвоём в постели, они были обычной парой. Парой, которая вполне может пробыть вместе всю жизнь.
— Как вам больше нравится, — прошептала Кира, — с наручниками или без?
Он закрыл ей рот поцелуем. Ещё одно касание губ, ещё — и его прикосновения перестали быть бережными. Он брал её быстро, горячо, страстно, и они двигались всё быстрее в едином ритме, не сдерживая общих стонов.
Наконец Кира хрипло вздохнула, и почти в ту же секунду он упал рядом с ней на кровать.
И раздался стук в дверь.
Кира не выдержала и расхохоталась. Поймала ответную улыбку.
— Я открою, — сказала она. — Только наброшу халат.
— Открывайте хоть голой. За всё заплачено заранее, и они предупреждены, что тревожить нас нельзя. — Профессор насмешливо улыбался. — Неплохо было бы завести такой же порядок в Академии, хм?
