«Не делай этого в одиночку».
Но как она ни пыталась, больше она ничего не могла припомнить.
Кира приподнялась на кровати и улыбнулась: профессор сдержал слово. На её коленях стоял очаровательный поднос на ножках, и с подноса самым соблазнительнейшим образом пахло свежими булочками с маслом, омлетом, сыром и кофе. Два стакана с апельсиновым соком поблёскивали в неглубоких гнёздах.
— Сегодня, — негромко объявил профессор, — вас ждёт куда более изысканная пытка, чем наши развлечения в кино. Мне даже как-то неловко вам об этом объявлять.
— Мм? — поинтересовалась Кира с набитым ртом.
— Когда-нибудь я вас за это всё-таки отшлёпаю. А пытка проста: мы побудем обычной влюблённой парой. Никаких ритуалов, никаких серьёзных разговоров, пока мы не вернёмся в Академию, и никаких, увы, наручников и плёток. Будем справляться народными средствами.
— Вроде прищепок? — не выдержала Кира, проглотив кусочек омлета.
— Мисс Риаз, вы меня шокируете. Прищепки? Добропорядочная девушка вроде вас даже слышать об этом не должна была. Но, раз уж вы спрашиваете… — Он чуть усмехнулся. — Не сегодня. А теперь доедайте и идите сюда.
Кира представить не могла, что один-единственный день безделья — без книг, без прогулок, без других занятий, — может оказаться настолько волшебным. Просто лежать на его плече, заниматься любовью, разговаривать, наслаждаться купанием, вином, едой, друг другом…
… Но, когда начало темнеть, у неё начала созревать идея. Идея настолько непристойная, что вызвала улыбку у неё на губах.
— У меня есть желание, — шепнула Кира, закидывая ногу на бедро профессора. — И я хочу исполнить его. Сейчас.
Профессор поднял бровь.
— Зная вас, мисс Риаз, я, пожалуй, даже соглашусь. И что же ваша изобретательность мне подарит?
Кира тихо засмеялась, пробегая пальцами по его обнажённой груди. Сильной, мускулистой, чуть поднимающейся и опускающейся в такт ровному дыханию. Такой родной.
— Я хочу усыпить вас прямо сейчас, — прошептала она ему на ухо. — Не сопротивляйтесь.
Профессор научил её сонным чарам среди всего остального, в конце концов. У них были очень, очень содержательные каникулы — и Кира оказалась благодарной ученицей.
А сейчас она покажет ему, насколько благодарной.
Как жаль, что тут нет ни цепей, ни подземелий, подумала она. Но и кровать вполне сойдёт, не так ли?
Едва заметный кивок, и Кира потянулась, чтобы его поцеловать. Встретить ждущие губы, горячий рот, почувствовать, как тонкие сильные пальцы пробегают по позвоночнику…
… Но вместо того, чтобы отдаться поцелую, Кира на миг оторвалась от губ профессора, и едва слышно прошептала короткую формулу.
Руки, обхватившие её, медленно разжались. Профессор закрыл глаза.
Кира торжествующе улыбнулась, глядя на свою беспомощную жертву. Не пропуская ни расстёгнутой рубашки, ни тёмной дорожки волос, ведущей от пупка вниз, ни безжалостно смятых брюк, ни расслабленного выражения на лице. Такого непохожего на его обычную насмешку или холодную отстранённость.
Она любила его — такого. Любого.
Но пришла пора для страшной и ужасной мести, ехидно подумала Кира. Ведь ей нужно удивить его, когда он проснётся.
Лёгкими быстрыми движениями она принялась его раздевать. Кира знала, что он не почувствует её поцелуев, но губы сами касались обнажённого плеча, груди, живота. Она провела пальцем по его щеке, обрисовывая высокую скулу.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я так тебя люблю, Дуайт. И во имя этой любви я собираюсь над тобой злостно надругаться. Тебе понравится.
Оставив его совершенно без одежды, Кира аккуратно сложила всё у кровати, и принялась разыскивать верёвки.
Она совершенно не умела вязать узлы; помнила лишь, что под верёвку нужно было просовывать два пальца, чтобы не перекрыть сосуды. Но сонные чары, наложенные ею на профессора, были совсем слабенькими, под стать адептке второго года, и нужно было торопиться.
Десять минут спустя всё было готово.
Кира торжествующе улыбнулась, глядя на голого и распятого мужчину на кровати. Это, конечно, был не ритуальный круг на полу в подземельях, но зрелище всё равно получилось фантастическое.
И невероятно возбуждающее.
Кира провела руками по своей обнажённой груди. Спустилась к животу. Ей томительно хотелось разбудить профессора и заняться с ним любовью прямо сейчас, но…
Нет. О нет. Он измывался над ней, влажной и жаждущей, достаточно, и теперь настала её очередь.
Кира вернулась к шкафу, где лежала сумка с вещами. Кажется, профессор положил туда и её любимую сорочку. Прозрачную, не скрывающую ничего… и спускающуюся до пят. Он будет видеть всё — но задрать тонкую ткань не сможет.
Идеальная пытка.
— Вся власть у меня, — прошептала Кира. — Вы попались, профессор Деннет.
И, наконец, завершающий штрих.
Кира подошла к холодильнику и достала оттуда свежую порцию шоколадного мороженого. Время было побыть сладкоежкой.
Вернувшись с изящной прозрачной вазочкой, она с лёгкой улыбкой уселась рядом с обнажённым и привязанным профессором.
И с губ её слетела вторая формула.
— Просыпайтесь, — негромко позвала Кира. — А то я ведь могу достать ваш ремень, знаете ли. У вас очень аппетитные ягодицы.
Ресницы профессора дрогнули.
— И как же, — негромко спросил он, — вы собираетесь до них дотянуться? Вы привязали меня лицом вверх, мисс Риаз. А обнажённые лорды-ректоры Академии не очень-то собираются терпеть, пока их отвязывают и привязывают заново.
— Вы пока ещё не лорд-ректор, — заметила Кира.
— И не так уж надёжно связан, — в тон ей ответил профессор. — Вы ещё не передумали приступать к страшным пыткам?
Вместо ответа Кира оседлала его бёдра, и у него вырвался резкий вздох. Полупрозрачная сорочка натянулась на её груди, коснулась острых и напряжённых сосков, и Кира с удовлетворением заметила, как глаза профессора потемнели от желания, а дыхание сделалось неровным.
— Сейчас, — прошептала Кира, наклоняясь к нему с вазочкой мороженого, — я хочу свой десерт.
Она вложила крошечный кусочек между его губ и поцеловала его.
Его тело напряглось, как натянутая струна. Кира целовала его, с замиранием сердца ожидая, что верёвки вот-вот порвутся, но они выдержали. Или же он позволил им выдержать.
— Знали бы вы, мисс Риаз, кого вы столь опрометчиво связали, — прошептал он в её рот, когда они наконец оторвались друг от друга. — Впрочем, я буду милосерден.
Кира задумчиво оглядела его обнажённую грудь. И медленно, смакуя каждое движение, начала покрывать его соски мороженым, ловя каждое движение сильных мускулов, каждый замирающий вздох.
