Дмитрий проговорил с великим облегчением:
— Хорошо, что хорошо кончается. Ногтев — голова,
рискнул взять человека со стороны. Я бы не отыскал, никто бы из наших не
смог... Кстати, тут попить-поесть поблизости нечего? Кирилл по дороге сумел,
зато у меня уже голодные глюки начались: мед диких пчел, нектар, ветчина из
гусениц, окорока из мух... Кирилл, какие запасы муравьи готовят на зиму? Еще
Крылов говорил...
Без особой охоты Кирилл объяснил, что из всех баснописцев
только наблюдательнейший Эзоп был прав, когда писал про цикаду и муравья,
сушившего на солнце зерна. Зерна сушат муравьи-жнецы у нас, в Греции, других
странах. А вот после Эзопа пошла эскалация литературных нелепиц. Лафонтен
заменил цикаду сверчком, а Сумароков вовсе превратил ее в стрекозу. И хотя у
него она «просит подаянье», то уже у Неледецкого-Мелецкого «лето красное
жужжала», отсюда всего шаг до «лето красное все пела». Стрекоза никогда не
поет, в мягких муравах не бывает, это поводки цикады. Но, с точки зрения
мирмекологов, еще большая ошибка в том, что муравей якобы делает запасы на
зиму. Крыловская стрекоза напрасно рассчитывала прокормиться «до вешних дней»,
собственные запасы муравьи уничтожают к концу осени...
Дмитрий поднялся в темноте, как тяжелый сгусток мрака.
— Понятно. Окорока из мух не будет. Надо топать! Меня
от недоедания корчи сводят. Здесь метаболизм ускорился, есть все время хочется.
— Тебе всегда есть хочется, — уличила его
Саша. — Я же терплю!
— А ты всегда каторжанишь себя диетой. Фигуру, видите
ли, держишь! Как баба.
Наверно, это было оскорбление, но только не для Саши. Она
тоже поднялась, голос ее упал до таинственного шепота:
— Друзья, разве не замечаете... Это же прямо на поверхности!
Кирилл насторожился. Дмитрий повернулся, ожидая разъяснения,
затем спросил в лоб:
— Что лежит?
— Разум! Неземной, точнее — нечеловеческий. Готовимся
лететь на другие планеты, к далеким звездам, ловим радиосигналы из чужих
галактик... А чужой разум рядом!
Для Кирилла как будто рядом с силой поскребли ножом по
стеклу. Чтобы не видеть одухотворенного лица, наклонился, нащупал ступни. Жаль,
твердая кожа здесь рассосется за ненадобностью, нагрузка близка к нулю, а лучше
бы, чтобы все наоборот, такой кожей покрыться бы с головы до ног! От
микроорганизмов спасения нет, изгрызли. Кожа горит, словно сквозь заросли
крапивы полз. Скоро микробы собственными трупами набьют его как чучело,
антибиотики не спасут.
Возвращаясь в реальный мир муравейника, услышал жаркие
слова:
— ...сложнейшая организация, четкое разделение труда,
разнообразная сигнализация, обмен информацией...
Сюда б научную экспедицию, подумал он завистливо. Да
оснастить ее как следует... Вся наука бы выиграла, не только бионика! Львиную
долю открытий взяли бы биологи: ботаники и инсектологи, но если здесь
закрепиться, то стали бы прибыльными металлургия сверхчистых металлов,
кристаллография, электроника...
В сознание прорвался бойцовский голос Дмитрия:
— А что? У мурашей образцово поставлена разведка. Сам
шпиона видел. Разве шпионы не доказательство цивилизации? Нет?.. Гм... Система
паролей, как сами видите, в лучшем виде, разные уровни допусков... А что молчит
Кирилл? Он мурмо... словом, муравьед, ему и карты для покера в руки.
Кирилл ответил неохотно:
— Да, у муравьев сложнейшая социальная жизнь. Но о
разуме специалисты не говорят.
— Почему? — спросила Саша с болью в голосе. —
Профессиональная слепота?
— Профессиональные знания. Извини, ты неспециалист.
Ничего, что я на «ты»?
Саша раздраженно отмахнулась:
— Сделай милость. Но разве мало открытий делали именно
неспециалисты?
— Мало. Хотя делали. Правда, лишь в случаях, как
говорят газетчики, когда шли по непроторенным тропам. С муравьями все ясно. Как
и с ва... тобой. Ты кандидат в космонавты, жаждешь встречи с другими разумными
существами. Даже готовишься к Контакту. Верно?
Саша почему-то смолчала, зато заржал Дмитрий:
— Она их даже во сне видит! Член общества по ловле НЛО,
сопредседатель комитета Шамбалы, два раза искала Тунгусский метеорит... Кирилл,
а не могут мураши в самом деле?.. С виду парни хваткие. Вон у нас даже
академики забывают свет тушить, компьютеры не обесточивают, пропуск предъявляют
вверх ногами... А ты бы видел нашего замдиректора по идеологии! Сюда бы его на
выучку.
— Надо идти, — ответил Кирилл. Он сам смутно
удивился непривычной твердости в голосе.
Обрадованный Дмитрий едва не скакнул из ниши в тоннель
раньше Кирилла, но сзади раздался висящий на последнем волоконце голос Саши:
— Идите одни. Я не могу упустить шанс! Муравьи разумны.
Доложите, что испытатель Фетисова установила личный контакт с одним из муравьев
и в данный момент продолжает его развивать.
— Муравья? — спросил Дмитрий с недоумением.
— Контакт, дубина.
Они повернулись к Кириллу. Тот развел руками, опустил
голову, чувствуя стыд за ошибки воинственной амазонки, словно совершил их сам.
— Контакт с муравьем? То же самое, что договориться с
пальцем или даже с волоском на пальце. Увы, муравей не личность. Да-да, это
всего лишь крохотнейшая часть организма муравейника.
В голове Дмитрия крутилась, как Кирилл почти видел, кассета
с бесконечной лентой, фиксируя слова, интонации, гримасы Фетисовой и этого
прибацанного мирмеколога. Что-то с этой лентой уйдет в долговременную память,
что-то в оперативную, что-то сотрется, по указанию руководства. Такая
рассудочность мало кому нравится, над ней иронизируют, — мы-де
лучше! — но работают с такими охотно. Саша хмурится, дергается, выражает
каждым жестом несогласие. С такими Кирилл работать не любил, но дружил... Нет,
поправил себя, от этой натренированной на выживание супердесантницы предпочел
бы подальше...
— Саша, — сказал он деликатненько, — то, что
вы называете муравьем, всего лишь бесполая салка. Да-да, бесполая! Правильнее
называть их не муравьями, а муравьихами. Ладно, будем придерживаться традиции.
У муравья нет даже пищеварения! Желудок есть, а пищеварения нет. Как ни корми
муравья, а он помрет с голоду, если не дать обмениваться пищей. Еда
переваривается только во множестве желудков. Один желудок на всех! Такое
встречное питание называется трофаллаксисом.
Голос Саши из темноты прозвучал натянутый, как тетива
десантного лука:
— Установлено точно?
— Как дважды два. Нервная система тоже одна. Потому так
самоотверженно идут самураи в огонь, на битву, верную гибель. Тех посылает
общая идеология, а муравьев — общая нервная система. Для нее потеря нескольких
сот муравьев что-то вроде царапины. Извини за прописные истины.
