— Кирилл, — донесся до него крепнущий голосок
Саши. — Мазохин, естественно, насядет на вас. Это понятно. Однако у вас
есть шанс.
— Какой?
— Вас прислали как спасателя! Спасателя с очень
широкими полномочиями.
— Полномочия мои не оговорены, — огрызнулся
Кирилл. — А отстаивать я не очень умею. Пробел в образовании.
Дмитрий в великом удивлении поднял брови, изумился:
— Как? Да этому надо учиться в первую очередь! Закон
выживания!
— Требуй организации собственной группы, —
подсказала Саша мягко. — Ты во главе, мы с Димой подручные. На подхвате.
От нас все равно толку мало. Мы не специалисты. Мы, если говорить честно,
вчерашний день. Конечно, Мазохин не разрешит, но вы стойте на своем. Это
единственный шанс отвоевать самостоятельность. Или выходи на Ногтева...
Без стука вошел улыбающийся Кравченко. Профессиональным
жестом потрогал Саше лоб, сказал улыбчиво:
— Как спалось? Кирилл Владимирович, вас приглашает
Мазохин.
Кирилл дернулся, словно у него внезапно заболел зуб.
Кравченко уже выворачивал веки Саше, вглядывался в глазное дно. Кирилл обвел
лица друзей хмурым взглядом, тяжело вздохнул, молча вышел.
Мазохин был высокий, широкогрудый, в плотно обтягивающем
тело комбинезоне, который делал его похожим на циркового арлекина. Мускулы
красиво бугрились под эластичной тканью. Мазохин выглядел так, словно только
что спрыгнул с туго натянутой проволоки и шел жонглировать гирями, заранее
вздувая мускулатуру.
Он поднялся навстречу, крепко пожал руку. Лицо его излучало
благорасположение.
— Здравствуйте, Кирилл Владимирович, — сказал он
чистым ясным голосом. — Уж извините, что мы всем коллективом, так сказать,
не присутствовали при вашем втором рождении... Увы! Каждая секунда на вес
золота... Нет, намного дороже. Да и работники здесь сумасшедшие. Звереют, если
отрываешь от работы. Не обижаетесь, что оставили с врачом наедине?
— Какие обиды? — пробормотал Кирилл. — Все
правильно.
— Ну и слава Богу. А то ведь люди разные... Не угадать,
кто на что обидится. Я хочу, чтобы вы правильно поняли ситуацию. Я не
оговорился насчет цены секунды. Станция обходится недешево, зато решает задачи,
немыслимые для Большого Мира, Старого Света, как его еще называют. Мы наладили
плавку особо чистых металлов, растим кристаллы с заданными решетками...
Переворот не только в науке, это ожидалось, даже в экономике! Наши работы дают
возможность построить корабли, которые пронижут насквозь Солнце, этот газовый
пузырь... Мы уже начали проковыривать окошко в вакуумный мир, откуда будем
черпать неисчерпаемую энергию. Это все здесь, в Малом Мире. И только мы, никто
больше, сидим на мешке с сокровищами! И ничего не делаем, чтоб они стали
доступны человечеству!
Мазохин размахивал руками, глаза блестели. Кирилл был
впечатлителен, хотя понимал, что напористая речь для того и назначалась.
— Ценю вашу работу, — ответил он с
неловкостью. — Тоже хочу поскорее... Здесь погибло несколько человек. Как
энтомолог, полагаю, что основная опасность лежит в...
Мазохин нетерпеливо прервал:
— Меры приняты. Со станции никто не отлучается,
питанием обеспечивают Немировский и Фетисова. Они десантники, специалисты по
выживанию... Да, Фетисова наконец-то... Но теперь все в порядке? Мы обязаны
использовать все возможности, которые дает уникальная станция. Мы за эти два
года сделали больше, чем сотня исследовательских институтов! Академия наук
выхватывает наши результаты еще горяченькими. Мы уже окупили затраты...
Кирилл с трудом борясь с рефлексом вежливости, заставил себя
прервать начальника станции:
— Простите, но станция потеряла специалистов более
ценных, чем я. И может потерять еще.
Если именно вы не приложите свои умелые руки? — быстро
добавил Мазохин. — Вы сыщик? Майор Пронин, Квиллер, Мат Хельм и Тервис
Макги в одном лице?
— Я мирмеколог, — ответил Кирилл. Он поднялся,
чувствуя странное облегчение. Мазохин перешел грань глупой остротой, есть повод
обидеться. — Здесь не чикагские джунгли, а мир насекомых. Инсектолог
важнее сыщика. Ногтев определил мой круг обязанностей достаточно четко. Я хотел
бы сейчас иметь подробную картину несчастных случаев.
Мазохин тоже поднялся, но руками опирался на стул, отчего
выглядел угрожающе. На миг в глазах промелькнуло колебание, затем голос
прозвучал без интонаций, словно был синтезирован компьютером:
— У вас будет возможность пожалеть, что работу на
станции начали с конфликта с руководством. А о несчастных случаях вам лучше
всего расскажет хирург Кравченко.
Кирилл вышел, по дороге обратно убеждал себя в микропобеде.
Раньше не только бы сам подставил спину, но и колени бы подогнул, чтобы удобнее
было класть седло. А тут осмелел, огрызнулся... Но куда денешься, все в руках
Мазохина. Даже уволиться нельзя, уйти в другую организацию. Надо лягаться.
Кравченко осторожно возился в кабинете, который был
одновременно лабораторией, операционной и слесарной мастерской. Кирилл
остановился в дверях пораженный. На столе и длинных полках лежали приплюснутые
разноцветные шары. Крупные — с дыню размером, мелкие с кулак. Внутри шаров
что-то происходило, двигалось, поблескивало. В одном Кирилл рассмотрел
снежно-белый кристалл, вокруг которого вилась синеватая дымка.
Кравченко поднялся с пола, улыбнулся:
— Экономия на посуде... Колбы для химических растворов
таких размеров изготовить трудно, да и зачем?
Кирилл опасливо покосился на водяные шары. Самые крупные
подрагивали, словно там вот-вот лопнет ППН, пленка поверхностного натяжения.
Кравченко угадал опасения Кирилла, заметил энергично:
— Не тревожьтесь! Межмолекулярное сцепление — сила. Я
тоже сперва вздрагивал, казалось, что это вода в целлофановом пакете... Нечему
там лопаться, вот в чем фокус! А под слоем того, что нам кажется пленкой,
другая пленка, третья, четвертая... До бесконечности! До ядра то есть. Дмитрий
увидел, тут же подал Мазохину заявку на изобретение: беспосудную торговлю молоком,
кефиром, соками...
Кирилл не понял, растерялся:
— Торговлю молоком? Здесь?
Кравченко нетерпеливо махнул рукой:
— Я забыл, что вы еще не знаете Мазохина. И
Немировского тоже. У одного слишком много свободного времени, у другого...
Словом, один подал, другой утвердил и отправил наверх... Вы знаете, если бы не
вы, то вчера мы могли бы не досчитаться не только Фетисовой! Мы уже
вооружились, как крестьяне перед битвой, вышли, а тут вы навстречу!
— Не я, Дмитрий...
— Но ехали на нем вы?
— Он нес нас с Сашей.
— Ну ехали, нес, это тонкости терминологии. В отношении
Дмитрия, мне кажется, больше подходит слово ехали. На нем не только ездить,
весь Малый Мир можно вспахать. С Фетисовой уже в норме?
