Донесся хриплый голос:
— Кирилл, иди сюда... Вот на этом месте последний раз
видели Никиту Кольцова.
Там тоже темнели колодцы, пахло гнилью, сыростью. Гладкие
стены уходили вертикально вниз, на далекой земле виднелся широкий вал, покрытый
слизью, остро пахнущий опилками. Где-то в пне сохранился участок, еще не
изъеденный гнилью.
На пне в щелях темнели поленья опилок. Одна такая куча
шевельнулась, проседая под собственным весом, и Дмитрий с Сашей, хотя вроде бы
смотрели в другие стороны, мгновенно оказались рядом с Кириллом, уперев стволы
в подозрительное место, а их пальцы на курках побелели от напряжения.
Кирилл даже не повернул головы. Если убрать эту гору, где
самые мелкие из опилок с толстое полено, открылась бы шахта, где массивный, как
танк, жук-дровосек кормой выталкивает наружу очередную порцию опилок. Жук,
несмотря на размеры и мощнейшие челюсти, жует только древесину, Кольцову
повредить бы не смог...
Саша старалась ходить только впереди Кирилла, упреждая его
желания. Это раздражало, он двигался хаотично, полагаясь на интуицию, а
прыгающая в поле зрения раскоряченная фигура с угрожающе выставленным перед
собой бластером отвлекала, заставляла пугливо дергаться.
Дмитрий солидно сидел на гребне. Бластер у него лежал на
коленях, Дмитрий обозревал неровное плато спокойно. Дернулся в сторону, когда
опасно близко проползло серенькое с поблескивающей горбатой спиной. Кирилл
увидел только быстрый рывок, на солнце блеснуло, и Дмитрий снова сидел на том
же месте, бластер лежал на коленях, но в руках он держал продолговатый
коричневый батон.
Саша крикнула:
— Дима, ты опять за свое?
— Я есть хочу, — ответил Дмитрий. Его руки уже
раскрывали батон, это оказалась коробка с белыми продолговатыми яйцами.
— Ты только что ел!
— Да? Гм, я уже забыл...
— Ты забываешь про обед раньше, чем смахнешь крошки с
лица.
— Ну съеденный обед принадлежит истории, а я смотрю с
надеждой в светлое...
Даже Кирилл не расслышал, рот Дмитрия был уже набит, щеки
оттопыривались, как у хомяка, возвращающегося с хлебного поля. Кирилл излазил
верхушку пня, наконец с сомнением посмотрел в темнеющие норы. Саша мгновенно
оказалась тут как тут, прикрывая растяпу-мирмеколога от возможной опасности,
глаз ее бластера заглянул в нору раньше всех.
Кирилл осторожно выглянул за край деревянного плато. Они
были на большой высоте, что уже не пугало, далекий вал опилок расплывался,
только на ближайшие два-три десятка шагов были четко видны продолговатые
борозды, чернеющие тоннели. Жилище короедов, что обитают не в стволе, а под
корой. У жуков сегрегация: одни селятся лишь под корой, другие — в ветвях,
третьи — в стволах. Вдобавок короед, житель подножья, никогда не поднимается к
середине, но и житель вершинки не опустится вниз... Да, жуки нижнего этажа
отличаются агрессивностью, они единственные, кто может постоять за себя.
Научились отбиваться от муравьев? Не случилось ли с Никитой казуса с муравьиным
запахом?
— Никита не ходил к лазиусам?
— Ни разу, — отпарировала Саша. — А что?
— Да так... Предположение.
Кирилл вернулся на середину плато, присел на корточки возле
круглой вертикальной шахты. В отличие от остальных снизу тянуло не гнилью, а
смолистыми опилками. Угадывалась какая-то жизнь...
Сверху послышался встревоженный голос Дмитрия:
— Кирилл! Собираешься вниз? Ну и отчаюга...
Саша присела с другой стороны. Ее глаза встревоженно
обшаривали застывшее в раздумье лицо Кирилла. Девушка не снимала палец с курка
бластера. Кирилл вздохнул, спрыгнул вниз.
Сзади ахнула Саша, послышался сердитый вопль Дмитрия. Кирилл
пролетел три — пять метров, уперся в стенки, сделав труднейший для гимнастов
азаряновский крест. Сверху на него обрушилась Саша, вместе пролетели еще пару
метров, потом одновременно повисли на стенке. Под пальцами было влажно.
— Вы не должны... — гневно выдохнула Саша. —
Мы ваша охрана! Отвечаем за вашу безопасность!
Сверху в ярком круге света появилась темная голова:
— Эй вы, жуки! Что-нибудь надо?
— Все в порядке, — ответил Кирилл, морщась. Саша
наступила ему на ухо. — Если хочешь, иди вдоль этого тоннеля по внешней
стороне пня. Там отдушины, можем общаться.
— Вентиляционные отдушины? — спросил Дмитрий
деловито.
— Да, жук отводит избыток влаги. Или отводил.
— Ишь, как йог! Бережет здоровье. А через отдушину
пролезу, если понадобится?
— Смотря какую. Только не наткнись на жука. Некоторые
умельцы в этих добавочных тоннелях встречаются с новыми самками, пока главная
самка сидит в ее основном гареме...
Дмитрий понимающе хохотнул, а Саша сказала ядовито:
— Кирилл Владимирович, избавьте нас от лекций!
Почерпнутых, как я понимаю, также из личного опыта.
Кирилл соскользнул, касаясь пальцами тонкой пленки слизи,
над головой стучало и звякало — Саша спускалась, держа наготове арсенал.
На стенках мерцала зеленоватым светом не просто слизь, а
симбиотические грибы, лакомство личинок жуков. Занимаясь муравьями, занимаешься
и их окружением, и у этих жуков Кирилл нашел ящички на передке груди, куда они,
покидая материнское гнездо, наталкивали запас грибов. На новом месте, выгрызая
для потомства галерею, сразу же высаживают на стены споры грибов. Рассаду.
Вначале даже поливают, удобряют. Узнай Саша, начнется: высокая цивилизация,
другой путь, непостижимая для млекопитающих мудрость...
Чем ниже, тем аромат древесины становился гуще. Наконец в
тоннели, стало жарко и влажно, как в банке. Часто в стенах вертикальной шахты
мелькали темные круглые отверстия, но только дважды на дальнем конце мелькнул
свет. Остальные забиты опилками наглухо, жук держал тут микроклимат, какой
изволил.
Саша несколько раз падала Кириллу на голову, извинялась,
пробовала держать голос на мужественной ноте:
— Все-таки это не муравейник! Там миллионы умниц, а тут
намного проще... Сила за коллективами, а жуки — индивидуалисты...
— Ну у жуков тоже начали образовываться стаи, —
возразил Кирилл, чувствуя необходимость восстановить справедливость. —
Когда надо заселять дерево, первые жуки идут на верную гибель! Продырявливают,
и вторая волна жуков заселяет ствол без труда. Это уже зачатки общественности!
Коллективисты...
Он умолк, насторожился. Дальше внизу явно была жизнь. И не
просто жизнь, вроде плесени, а сильная, уверенная в собственной силе. Саша
опять наткнулась, пробормотала извинения, Кирилл не ответил, и девушка тут же
протиснулась пониже, в темноте прозвучал щелчок взводимого курка.
Несколько минут люди не двигались, прислушиваясь. Ощущение
чужой жизни стало сильнее. Даже Саша уловила ее признаки, судорожно вздохнула,
подобрала ноги. Внизу было темно и страшно.
