— Вас знают лучше. Вы здесь уже два года!
Кирилл произносил слова как можно четче, старался держаться
во время разговора лицом к Саше, губами двигал вовсю, потому что Саша училась
читать по губам.
— Куда переселимся? — спросила Саша будничным
голосом. — В галл?
Кирилл бросил на нее быстрый взгляд. Ее лицо было спокойным.
Она знала себя экспертом по оружию, а мирмеколог был экспертом по животному
миру растительных джунглей. Каждый отвечает за свой участок.
— Нет, — ответил Кирилл запинаясь. — Сперва я
думал про галл. Тем не очень надежно... А пройдет год-два, перетаскивай
оборудование в другой нарост? Надо выбирать место получше...
Он умолк, стараясь найти слова поубедительнее, но те
ускользали. Дмитрий и Саша тоже люди, не милые сердцу муравьи, даже не
смышленые термиты. Или осыгаликты...
Дмитрий не выдержал:
— Не тяни клеща за хвост! Куда переселяться?
— В муравейник, — ответил Кирилл упавшим голосом.
Оба раскрыли рты. Кирилл поспешно добавил:
— Безопасно, клянусь вам! Вы же знаете, в любом
муравейнике живут мирмекофилы. Жуки, паучки, клещики, даже муравьи чужих видов.
Хозяева не трогают, а гости получают кров, тепло, а то и корм. Даже защиту! Ни
один хищник не подойдет близко. Прекратятся потери.
Саша опустила глаза, молчала. Дмитрий судорожно подвигался,
словно ему снизу припекало, сказал раздраженно:
— Кирилл, я к муравьям отношусь хорошо. Даже дрался за
них, вспомнить стыдно. Но жить постоянно рядом? Я на третий день заикой стану,
через неделю буду зеленых чертиков снимать с себя и Сашки... А каково другим?
Кирилл потрогал Сашу, сказал громко, глядя в ее открывшиеся
глаза:
— Тогда переселимся к компонотусам! Эти муравьи живут в
пеньках. Займем верхний этаж, у них всегда верхние три-четыре этажа пустуют. В
хорошую погоду сможем работать на свежем воздухе, под открытым небом, в дождь
или ветер укроемся в пещерах... Зато дерево не железо! Предки жили в деревянных
домах, радовались. Болели меньше.
Дмитрий сердито сопел, Саша сказала тихим голосом:
— Экстравагантно. Правда, вряд ли тебя поддержат. Люди
привыкли к комфорту, даже если он отгораживает от мира. Ты предлагаешь с
большим прицелом, чувствую... С очень дальним прицелом. Увы, здесь не политики,
не футурологи, не строители будущего мира. Прекрасные металлурги, электронщики,
механики, оптики. Из гуманитариев ты первый! Не спорь, я знаю о математизации
биологии, но все равно биология — мягкая наука. Кирилл, наши голоса с вами...
тобой, но этого очень мало.
Дмитрий неохотно буркнул, словно одолевая свое же мощное
сопротивление:
— Выходи на Ногтева. Перебазировка зависит от него.
Если не от членов повыше.
Саша внезапно поинтересовалась:
— А какие из себя компонотусы? Мы их видели хоть раз?
— Видели, — ответил Кирилл, отчетливо двигая
губами. — Измашкин погиб при встрече с компонотусом ксерксом.
Мазохин требовал изложить сперва ему, таков порядок, а уж он
решит, стоит ли беспокоить высокое руководство, и без того очень занятое
важными народно-хозяйственными задачами.
Конечно, он лег бы костьми, только не дал бы прорваться мимо
себя любому, тем более, узнай зачем. Но тут неожиданно помогли Дмитрий с Сашей.
Дмитрий тогда еще пробормотал: «Кириллам нужно помогать, Мазохины пробьются
сами». Они отыскали в пухлой Инструкции подпункт, где человек на положении
Кирилла мог обращаться к Ногтеву напрямую.
В обширной комнате связи экран занимал все стены. Его делали
умельцы, для них — микроизделия, филигрань, а здесь еще доводили до ума грубо
изготовленные, словно вырубленные топором, блоки.
Кирилл соединил провода, клавиши никак не присобачат, экран
тут же пошел крупными лиловыми пятнами. Медленно появился огромный Ногтев. Сидя
за массивным столом, неспешно водил по бумаге ручкой, глядя на нее так, словно
ждал подвоха.
Под глазами у него висели тяжелые складки кожи. Щеки тянуло
вниз, чувствовалась борьба с чудовищной гравитацией. Мышцы грудной клетки с
трудом боролись с жутким атмосферным давлением. Невидимые легкие с шумом
набирали порцию воздуха и тут же без паузы схлапывались, выбрасывая загаженную
потемневшую струю воздуха...
Ногтев медленно поднял голову, губы его начали изгибаться.
Кирилл сказал первым:
— Здравствуйте, Аверьян Аверьянович! Разрешите доложить
о первых впечатлениях.
Связь с Ногтевым напоминала связь со звездолетом,
пересекающим орбиту Юпитера. Коротко доложив о сделанном, Кирилл маялся, пока
сложная аппаратура растягивала его трехминутный писк на четверть часа, потом
долго ждал, дергался, подпрыгивал от нетерпения, ибо Ногтев чересчур долго
молчал, переваривал.
Наконец зал связи, показавшийся сразу крохотной каморкой,
заполнил густой голос Ногтева, сохранивший авторитетные нотки даже в повышенном
регистре:
— Такая экстраординарная мера, как передислокация
станции, требует смешанной комиссии ряда ведомств. К сожалению, проект все
больше выходит из-под эгиды армии. Многое придется уточнять, согласовывать,
увязывать, утрясать...
— Могут погибнуть люди! — воскликнул
Кирилл. — Меры необходимы срочные...
— ...состыковывать, а тем временем на станции еще не
одно ЧП стрясется, — продолжал Ногтев, еще не слыша реплики. — Рискну
взять ответственность, Кирилл Владимирович. Даю добро на срочное
перебазирование. А тем временем у нас прозаседают, примут резолюцию, влепят мне
строгача с занесением... Примерно сороковой по счету. Правда, я предпочел бы,
чтобы вы отыскали менее дикое решение, чем перетаскивать весь персонал в
муравейник... Ладно, вы действуйте в духе времени, сейчас идет антисионистский
бум. Все рвутся назад в пещеры, то бишь вперед к природе... Я сейчас отдам
распоряжение Мазохину. Как у вас с ним? Ладите? Какие пожелания?
Кирилл сказал поспешно:
— Аверьян Аверьянович! Я уж постараюсь воспользоваться
вашим добрым настроением. Прошу оставить группу в том же составе и после
перебазирования. Немировский и Фетисова не специалисты, в работах Мазохина
почти бесполезны, а под моим присмотром будут вырабатывать новые навыки у
муравьев. Это сулит определенный народнохозяйственный эффект... Еще я просил бы
придать моей группе Кравченко.
Ногтев долго молчал, слушал. За это время успела бы закипеть
вода в пятилитровом чайнике. В Кирилле воды было намного меньше, он исходил
паром.
— О народнохозяйственном эффекте для красного
словца? — хмыкнул Ногтев. — Когда хотят получить дотации или просят
добавочные мощности, всегда ссылаются на возможность помощи сельскому
хозяйству... Уж не знаю, выберемся ли когда из этой ямы?
— Я на полном серьезе, — запротестовал
Кирилл. — Помните, вы как-то обронили, что под Новый год полдня гонялись
за мухой? Дескать, в старое доброе время такой погани не было?
