Оборудование разместили наверху, в трех ближайших к
поверхности кавернах. Сотрудники держались вместе. Кирилл не спорил, время
поможет расслабиться. Сам он занял отдельную пещеру рядом с поверхностью. Глядя
на него, Дмитрий отхватил для себя и Саши настоящие апартаменты. Кравченко
наблюдал за ними с непонятной тревогой.
К чести ученых, перебравшись, они почти перестали замечать
муравьев. Потерян драгоценнейший день на дурацкую перебазировку! Эти ослы
наверху и сами не знают, чего хотят, только ничего не поделаешь, теперь надо
спешить, догонять! Даже самые отчаянные паникеры, занявшись делом, больше не
замечали страшных ксерксов, иногда забредающих в их пещеры.
Кирилл с Дмитрием поставили феромоновый барьер, но занятые
своим делом ученые забывали его подновлять. Пришлось протянуть оголенные
провода. Любопытных муравьев как ветром выдуло. Именно Дмитрий вспомнил, что
муравьи уходят даже из-под линий ЛЭП, хотя провода Бог знает на какой высоте...
Через неделю, к облегчению Кирилла, сотрудники вообще
забыли, что они в муравейнике, а не в бронеколпаке. Ногтев был потрясен, чаще
обычного пристально всматривался в сияющее лицо мирмеколога. Муравьи в
лаборатории не врывались, занятые пещеры обходили, хотя ученые никак не могли
выбрать время навесить двери или хотя бы перекрыть входы — жили в проходных
залах, как цари и короли прошлых времен.
Дмитрий в порядке подхалимажа поставил дверь Кириллу. Еще
одну, уже вдвоем, отгородили под лабораторию, только тогда ощутили себя как
дома.
Дмитрий принес Сашу, держа ее, как большую куклу, усадил в
выдолбленное сиденье, полюбовался. Саша была в гипсе, как средневековый рыцарь
в латах, но лицо ее уже порозовело, хотя оставалось худым и печальным.
— Боюсь сглазить, — заявил Дмитрий. — Да не
тебя, все мероприятие. До последнего дня не верил, что получится! Хорошо, что
пошли за Кириллом. А то при этой демократии уже заколебался, было: надо ли,
правильно ли? Хорошо, что напрямую подчинен. Все просто: дан приказ ему на
запад! И топай, не рассуждай. Хозяин знает, что делает, и потому работнику не
хрена колебаться.
— Теперь должно быть проще, — сказал Кирилл, но
сомнение еще оставалось в его голове. — Ксерксов боятся все, на милю никто
не посмеет сунуться на территорию.
— Проще? — удивился Дмитрий. — Не будет
несчастных случаев? Безопаснее? Кирилл, сегодня утром Забелин уже тяпнул себя
пилой по пальцам!
В верхних этажах сверкала электросварка, по-домашнему пахло
горящим металлом. Воздух нагревался. Холодными ночами в камеры к людям снова
начали забредать ксерксы. Огромные солдаты, суетливые фуражиры, мелкие робкие
подсобники...
Работали круглосуточно. Вкалывали до потери пульса. Одного
принесли к Кравченко без сознания: перегрелся, но работу не прерывал, пока не
свалился. Люди разрывались от страсти сделать сто работ сразу, бомбардировали
Ногтева требованиями выслать то, доставить это. Часто, не дождавшись — в
Большом Мире вечно сопли жуют, — наспех делали нужное сами.
Мазохин все чаще вынужденно общался с Кириллом. Занять еще
пару пещер, расширить существующие, перекрыть дорогу визитерам... Не у каждого
работа шла успешно. Вдруг в самый напряженный момент сзади выдвигается литая
голова размером с чемодан, а жесткие сяжки оценивающе щупают микростанок! Тут
не до производительности труда, отнюдь.
Забелин, специалист по лазерам, творил чудеса. Дмитрий одно
время ожидал, что вот-вот получит лазерный пистолет, но Забелин объяснил, что
лазеры не годятся как пистолеты или автоматы. Пули сразу теряют начальную
скорость, шлепаются на землю почти у ног, а у лазера энергия уходит на
прожигание тоннеля в плотном воздухе.
— Могу сделать для ближнего боя, — предложил
он. — Со световой вспышкой! Враг ослеплен, трет лапами глаза, и ты можешь
тем временем скрыться.
— Или нанести сокрушительный удар, — поправил
Дмитрий кровожадно. Увидев лицо Забелина, поспешно уточнил. —
Превентивный, разумеется!
В ночной анабиоз продолжала впадать только группа особого
назначения. Остальные «оставались людьми». К их чести, не из страха, не из
предрассудков, а ради одержимой работы. От нормального сна урывали половину на
ту же работу.
В одной из пещер устроили даже конференц-зал, какой был на
станции. Однажды Кирилл забрел туда, удивился запустению. Пыль, мелкие стружки,
на стене огромный экран, с помощью которого жители Малого Мира могли знать все,
что происходит в мире обычном...
На экране тяжело и мучительно медленно двигалась мускулистая
женщина, подпрыгивала, едва-едва отрываясь от пола. Вокруг нее передвигался
налитый упругим мясом мужчина. В редкие секунды он, багровея от усилий,
приподнимал женщину на руки, однажды сумел вскинуть над головой. На
сверхтяжелой планете шла отчаянная борьба с чудовищной гравитацией, кинетикой
огромных тел. Гиганты отчаянно боролись, умело, даже артистично координировали
усилия множества удаленных друг от друга групп мышц...
Кирилл поспешно переключил на другой канал. В спортивном
зале квадратный человек под бюро оваций, разрывая связки, сумел вскинуть над
головой штангу, едва превышающую его вес... В соседнем зале награждали золотой
медалью прыгуна, хотя тот взял высоту всего в два собственных роста...
Нефтяной кризис, голод в Африке, хирургия на марше... По
зеленому полю, едва не разваливаясь от собственной тяжести, двигался комбайн.
Подминая леса трав, вдавливал в землю, с каждым взмахом вертушки скашивал
столько, что хватило бы для прокорма конных полчищ Аттилы, Чингисхана и 1-й
Конной Буденного вместе взятых. Нелепо двигалась жатка, с грохотом падал в
бункер тяжелый поток зерна... Огромные нелепые потери, зверское оскорбление
земли, матери природы... Идет передача с далекой чужой планеты?
Кирилл отвел глаза. Этого боится Мазохин? Не потому ли
старается держать сотрудников под стальным колпаком? Не сегодня, так завтра
вырастут новые пророки. Дескать, люди Большого Мира — тупиковая ветвь, вроде
неандертальцев. А мы, дескать, избранные, нам все должны уступить дорогу. От
этой посылки можно поплясать, причем доплясаться очень далеко. Где те трезвые
головы, что увидят золотую середину между полным неприятелем, некритическими
восторгами и чрезмерными надеждами на полное решение всех проблем? Они есть,
спор не в нашей традиции, никак не научимся, норовим сразу в рыло. Мол, сие
самый весомый довод. Мазохин так и делает, даже если сам этого не понимает. А
может, и понимает, у администраторов чутье на все, что можно запретить.
В конференц-зал с грохотом ворвался Дмитрий. Сюда трудно
было врываться с грохотом, но Дмитрию удавалось многое.
Он сделал тройное сальто, повис, как летучая мышь, вниз
головой на потолке.
— Кирилл! Брось, по субботам здесь обзор наших новостей
и достижений. Только тогда народец сползается, да и то как мухи после мороза.
Это интереснее: кто что открыл, изобрел, добился, предполагает... Фехтуют
гипотезами. Ты лучше дай нам задание!
