— Забелин?
— Да. Товарищ начинает интересоваться не только
лазерами. А ты займись наверху, а то Дмитрий вырвался на полкорпуса вперед.
Когда вышли на залитое ярчайшим солнцем деревянное плато, к
ним понесся огромными прыжками, при каждом шаге высоко взлетая в воздух,
Забелин. Молодой, крепкий, брызжущий энергией. Саша косилась на него ревниво, и
Кирилл, желая сделать ей приятное, сказал строго:
— Так нельзя прыгать, любая стрекоза схватит! И чем вы
так испачкались, как мясник? Не забывайтесь, Муравьи — чистюли. За плохо
вымытые руки могут разодрать на лоскутики. Вымойтесь, проферомоньтесь.
Пренебрежение к правилам не бесстрашие, а нечто другое.
Саша сияла, а Забелин, недовольно бурча, отправился
приводить себя в порядок. Кирилл бросился головой в бездну. Саша прыгнула
следом, обогнала, точнее, спланировала поближе к муравьиной тропе Дмитрия.
Вокруг самого Дмитрия громоздились такие россыпи крупных глыб, что хватило бы
выстроить новую Трою. Всю неделю Дмитрий, обучая муравьев личным примером,
строил с муравьиным усердием причудливые вавилонские башни и тут же рушил их,
уподобясь разгневанному богу.
Он весело оскалил белые зубы на еще больше потемневшем от
загара лице:
— Дела идут, контора пишет! А знаете, Димка все чаще
вертится возле меня. Признал своего, паршивец!
Саша сказала ревниво:
— Мой Сашка тоже отличает меня.
— Среди муравьев?
— И среди людей. Разве что к Кириллу Владимировичу
относится с большим почтением.
— Ну, — протянул Дмитрий, — Кирилл на особом
положении! Нас больше любят, зато его больше уважают... Даже муравьи.
Кирилл хмуро подумал, что комплимент довольно сомнительный.
Его и раньше уважали, даже Климаксов, а муравьи в аквариумах так вообще,
наверное, почитали за муравьиного бога. Но радости это не принесло, счастья —
тем более.
— Активные фуражиры, — сказал он подчеркнуто
педантично, — а Сашка и Дима активные, не только наиболее развитые, но и
более любознательные из муравьев, — встретив новое явление, а вы новое
явление, непременно исследуют на предмет потенциальной опасности для
муравейника или пользы...
Дмитрий жизнерадостно отмел строгую науку:
— Кто поверит такой тарабарщине? Наши тезки привязались
к нам потому, что мы хорошие парни!
Хороший парень Саша победно посмотрела на мирмеколога.
Бешеное солнце словно бы плавило бугры сизых шрамов, они спускались,
выравнивались, оставляя широкие мертвенно-белые следы, и ноги Саши казались
перепачканными белой глиной. Только лицо ее оставалось чистым, если не считать
белесого шрамика на щеке, да глаза стали еще крупнее, потеряли холодный
прицеливающий прищур, в них временами мелькал намек на теплоту, понимание.
Теплые ладони воздуха покачивали гусеницу над головами
муравьев соблазнительно, провоцирующе. Муравей Дима тоже суетился, двигал
сяжками, поднимался, щелкал жвалами. Дмитрий похлопал Диму по литой башке,
похожей на башню танка: «Учись, дурень, доктором наук станешь». Положил самую
большую глыбу под раскачивающейся гусеницей. Дима выжидающе посмотрел на
Дмитрия, и тот нетерпеливо вспрыгнул, патетическим жестом воздел руки к
гусенице.
Муравьи метнулись к нему, Дмитрий полетел кубарем вместе с
глыбами пирамиды. Саша язвительно хохотала, но Дмитрий, поднявшись, сообщил
неунывающе:
— В моей группе парни сообразительные! Не таких
натаскивал. Как-то дали мне стадо допризывников...
Пока он рассказывал о педагогических талантах, муравей Дима
попрыгал без толку под лакомством, вернулся к людям. Возможно, тоже
привлеченный рассказом тренера и необходимостью исследовать новые явления.
Между сяжек у муравья Димы сидел крохотный муравьиный кузнечик, он деловито
покусывал Диму за нижний членик антенны. Дима довольно двигал сяжками, выгибал
шею, чуть ли не прикрывая глаза от удовольствия.
Вдруг кузнечик щелкнул задними лапками. Дмитрий не успел
отшатнуться, как маленькое чудовище ляпнулось ему на голову. Кузнечик тут же
лягнул его по уху крепкими лапами, прыгнул обратно. Ксеркс угрожающе раздулся,
недовольно глядя на людей, но кузнечик устроился на прежнем месте, и Дима снова
вернулся к нормальным размерам. В мощных челюстях кузнечика, непривычно
огромных для такого маленького монстрика, бился отвратительный клещ с раздутым
от крови брюшком.
Дмитрий недоверчиво потрогал шею. Пальцы нащупали вздутость.
Саша повернула его к себе спиной, ахнула, увидев кровавую гематому.
— Как же он... — проговорил Дмитрий
растерянно. — Так бы и всего высосал, а я бы и ухом не повел?
— Побрызгал анестезином? — предположила Саша
шутливо, но глаза ее были испуганными, она ощупала шею, пустила пальцы по всему
телу, свободному от корсета.
— У этих клещей есть обезболивающее, — подтвердил
Кирилл. — Иначе бы им не выжить.
Дмитрий с великим изумлением смотрел вслед тезке. Муравей
неторопливой трусцой побежал к стене растительных гигантов:
— С телохранителем ходит, барбос? От щедрот и мне
одолжил... Кирилл, а мы чем хуже? Моя бывшая невеста мечтала геккона купить,
чтобы тараканов на кухне ловил, а тут не безобидные тараканы — вампиры
подстерегают!
Саша молчала. Ей было страшно, судя по глазам, и
кровососущих клещей, и страшненького кузнечика. Кирилл тоже нашелся не сразу.
— Не знаю, — сказал он, — здесь все
переплетено, живут в симбиозе, комменсализме. Чтобы выжить, надо в этот мир
вписаться, а мы пока что отгораживаемся... Ты уверен, что позволишь сидеть у
себя на плечах такому... такому...
— Кирилл! — вскричал Дмитрий с энтузиазмом. —
У меня кто только не жил в детстве! По мне ползали, прыгали, кувыркались, а
белка только на моем плече грызла печенье, кто бы ни угостил!
— Ну это совсем не белка...
— Тем более! Я всегда мечтал завести что-нибудь
такое...
Не найдя слов, он подвигал в воздухе руками, рисуя
причудливое, небывалое, в размерах компактное, но обязательно с рогами, зубами,
когтями, шипами и гребнем. Нечто вроде муравьиного кузнечика.
Глава 20
Через пару дней Дмитрий гордо разгуливал по всей станции,
посещал все лаборатории, щеголяя маленьким чудовищем. От них шарахались,
Дмитрий сердился, требовал погладить его любимца, пощупать его лапы. Маленькое
страшилище сидело у него на плече угрюмое, нахохленное, всматривалось в каждого
оценивающе, изредка зевало, показывая в широкой пасти три ряда острейших зубов.
— Не бойтесь, — настаивал Дмитрий, — не
укусит! А цапнет, так совсем не больно. Мужики, а боитесь пальчик прищемить!
Чтобы не удрал или не отгрыз от голодной жизни ему уши,
Дмитрий сам ловил клещиков. Кузнечик сидел осоловелый, с раздутым брюхом. Едва
раскрывал пасть, чтобы зевнуть или каркнуть, Дмитрий совал туда клещика,
выбирал понежнее, помягче. В результате через два дня на второе плечо прыгнул
откуда-то еще один, и такой же страшный.
