Тихий смех.
– Я покажу вам ещё много таких мест. В некоторые из них, удивитесь, даже можно приходить с детьми. Вы когда-нибудь были в оранжереях, мисс Риаз? Кроме оранжереи Академии, разумеется? В галереях, усыпанных орхидеями, в бесконечной пустыне кактусов? В аквариуме с акулами и скатами?
– Н-нет.
Вздох.
– Вы всё ещё та самая приютская девочка, которая почти ничего не видела в этой жизни. Придётся беспощадно избавляться от шор на ваших чудесных зелёных глазках.
Но он улыбался, она чувствовала, что он улыбался.
– Только с вами, – прошептала она. – А… это не опасно? Ведь мы беглецы.
– Нас уже пытались зацепить поисковыми чарами, – спокойно сказал профессор. – Но вы их не почувствовали и не почувствуете, а я держу оборону надёжно. Спите, мисс Риаз. Всё плохое позади. Завтра будет новый день.
– Как вы думаете, – внезапно подала голос Кира, сама от себя этого не ожидая, – что с ним сталось? В будущем?
Профессор совершенно не удивился.
– С ним? С Тёмным Лордом?
Кира судорожно кивнула.
– Да. Ведь вы обрели воспоминания, верно? Что случилось потом?
– Я думаю, всё случилось, как должно было, – мягко сказал профессор. – Я – это он, но он – это не я, потому что я – он и ещё нечто большее. Я сам. Вам понятно? Вижу, что нет. Спите.
Кира успела лишь обнять его и прошептать что-то невнятное, как он накрыл её одеялом, и мир исчез вместе с ней, растворяясь в объятьях сна.
Кира назвала бы следующие дни лучшими в своей жизни, если бы не боялась спугнуть своё счастье.
Им было необыкновенно хорошо вместе. Прогулки по паркам, долгие поцелуи в полутёмных гротах и промокшие от тающего снега туфли, которые нельзя было высушить магией у всех на виду; зубы, вонзающиеся в горячие булочки под холодным ветром, пустынные анфилады музеев, бесценные статуи и тихие пояснения, которые с лихвой заменили Кире пару дюжин именитых искусствоведов.
И её магия восстанавливалась. День за днём, час за часом. Препараты остались позади, и редкое, едва заметное подрагивание кончиков пальцев, нагонявшее её раз или два в день, тоже исчезло.
– Скоро, – прошептала она. – Скоро мы вернёмся.
– Я бы дал для верности ещё неделю, не меньше, – уронил профессор. – Вы ещё не восстановились до конца. Но, да, скоро.
Они сидели на ночной террасе пентхауза под согревающими чарами, заканчивая ужин. На этот раз профессор решил не изнурять её экзотическими блюдами: им привезли свежие бургеры из отличного мяса, которое украсило бы собой любой безбожно дорогой стейк, и Кира с жадностью вгрызлась в свой, чуть не перепачкавшись потёкшим сыром.
Но сейчас близилась полночь. Бургер, съеденный до крошки, напоминал о себе лишь парой пятен на пустой тарелке, бокал с апельсиновым соком был пуст, и пора было думать о том, чтобы готовиться ко сну и строить планы на завтра.
Но Кире совсем не хотелось идти спать. Ведь завтра…
… Уже почти сегодня…
… Был её день рождения. Наполовину.
Ей исполнялось восемнадцать с половиной, и Кира тихо отмечала эту дату.
Это было очень важно для неё. Стать чуть старше, чуть взрослее. Ближе к нему. Может быть, и он будет ближе и понятнее ей – совсем немного?
Но, конечно же, он понятия не имел об этом её безмолвном празднике. Этот день был только для неё.
Профессор встал первым, а в следующую секунду, едва Кира встала, он оказался за её спиной.
– Мне нравится ваше платье, – негромко сказал он. – Настолько, что я хочу, чтобы вы сняли его сами, осторожно и аккуратно. Впрочем, я помогу вам с молнией.
– Почему-то всё с вами начинается именно с этого, – пробормотала Кира.
– Для занятия, что я подготовил для вас, сорочки и панталоны только помешают, – серьёзно отозвался он. – Но всё куда невиннее, чем вы думаете. И продлится совсем недолго: как восстанавливающей силе адептке, вам давно пора в постель.
Кира выскользнула из платья, и его руки освободили её от белья.
– Но вы разрешили мне задержаться попозже из-за… чего?
– Понятия не имею, – последовал совершенно безразличный ответ. – Врождённая тяга к тому, чтобы не давать вам спать, скорее всего.
Он мягко развернул её от входа на террасу лицом к ночному городу, лежащему под ними. Далёкий шум машин внизу, алые поблескивающие огни вертолётов в ночном небе, и его руки, обнимающие её.
… Полночь.
Кира не знала, как почувствовала её. Должно быть, профессору передалось ожидание Киры, и она ощутила этот миг вместе с ним.
А потом она резко вздохнула, сжав его руки до боли.
Над террасой поднимались алые бумажные фонарики.
В каждом горел огонь, и, невесомые, они парили в воздухе, поднимаясь всё выше. В них, должно быть, совсем не было магии – только тонкое искусство восточных мастеров.
– Вы… – прошептала она.
Профессор сделал шаг назад, и Кира вдруг почувствовала, как на её обнажённые руки ложатся красные бумажные фонарики такой же формы, закрепляясь на локтях, и тут же начинают светиться. Минута, и её обнажённые колени постигла такая же участь.
А потом она почувствовала, как приподнимается в воздух в полутьме.
– Что… – беспомощно прошептала она. – Как?
– Наверняка какой-то весьма деятельный маг проходил мимо, – предположил профессор, остановившись перед ней. – Возможно, он решил показать ваше нагое очарование всему городу и вот-вот отдаст команду на настоящий взлёт, чтобы вы поплыли под небоскрёбами.
– Или просто решил побаловать меня, – прошептала Кира. Она обожала левитацию, она мечтала летать, хотя ей пока не хватало ни умений, ни сил, ни мастерства, и сейчас Кира жадно ловила каждую секунду. – Спасибо.
– Спасибо вы скажете, когда наконец-то выздоровеете, – негромко ответил он. – И если для этого нужно сотворить несколько приятных мелочей в ваш особенный день – да, мисс Риаз, я чувствовал, как бьётся ваше сердце в предвкушении, и сопоставил даты, – уверен, любой был бы рад доставить вам удовольствие. Бьюсь об заклад, дары лорда Хили затмили бы мои без особого труда.
– Теряюсь в догадках, что бы он мне прислал, – язвительно сказала Кира.
Профессор хмыкнул.
– А между тем нам ещё предстоит стоять с ним в одном ритуальном круге. Или лежать, в вашем случае. Но довольно. – Он махнул рукой, и фонарики на её ногах и руках потухли; Кира опустилась на пол. – Давайте просто полюбуемся зрелищем. Да, и кстати…
В руки Киры опустилась скромная бумажная коробочка.
– Это не настоящий день рождения, – серьёзно сообщил ей профессор. – Но подарок совершенно настоящий, уверяю вас.
