Она застонала под его ласками. Его голова опускалась всё ниже, он покрывал поцелуями её дрожащую горячую кожу, и её бёдра содрогались в сладком предвкушении его языка, врывающегося в неё.
Не было времени. Не было остального мира. Только сладость на губах, руки, связанные у запястий, бёдра, широко разведённые в стороны, и скомканные простыни, на которых была беспомощно распластана Кира.
И жаркое, сладкое, невозможное удовольствие.
Она не помнила, сколько раз она выкрикнула его имя. Его умелые движения… она не думала о них, перестала думать о нём, о себе — у неё больше не было рук, не было мыслей, не было тела. Только его язык в самой её сердцевине и звёзды, накрывающие их обоих с головой невесомым шатром.
Потом её голова была на его груди, руки оказались развязаны и, прижавшись друг к другу, они ели землянику медленно, ягода за ягодой, а вокруг в эту минуту были не белоснежные простыни и золотой осенний день, а жаркий летний луг, прохладная лесная тропинка, по которой идёшь к роднику, и шёлковая трава под ногами.
И полуденная нега плавно переходила в жар пульсирующей страсти снова.
Кира привстала, садясь на колени.
— А теперь, — проговорила она, наклоняясь над ним, — моя очередь.
И обхватила руками его бёдра, наклоняясь ниже.
Ей было приятно. Ей было сладко. Удерживаться от того, чтобы совершенно по-детски хихикать, слизывая земляничный сок, оказалось слаще и тяжелее всего. И слушать его срывающиеся стоны — тоже.
Ему было очень хорошо: Кира чувствовала, как пульсирует руна, как её профессор закрывает глаза, как сильные пальцы в изнеможении выпускают края простыни. Ему было неимоверно прекрасно.
И в эти минуты он полностью принадлежал ей.
Когда наконец он излился ей в рот, Кира собрала языком каждую каплю. После ритуала на алтаре она пробовала его вкус впервые, и он сделался. острее. Ближе.
Только для неё. Весь он был — только для неё.
— Алтарь не накладывает никакой притягивающей или отвращающей магии, — произнесла она. — Никого не привязывает и не отвязывает. Мы всё делаем сами.
— Я не вполне уверен в этом, мисс Риаз. — Его голос всё ещё звучал хрипло. — Мне хотелось бы верить, что вы правы и никакой магии истинных пар не существует. Наши страсти — это наш осознанный выбор, а не непонятный каприз судьбы. Алтарь дарит достойным здоровье и силу, только и всего. Всё так. Но.
Но.
Вы были там вместе со мной, мисс Риаз. Вы помните.
Кира помнила. Помнила, как зажгла во тьме крошечный огонёк — и как взвилось ей навстречу ослепительное пламя в ответ. Они сделали это сами и шагнули друг к другу по своей воле. Но магия алтаря осветила и увеличила их любовь. А значит, чудо истинной пары и впрямь существовало.
— Словно над нами открылось волшебное увеличительное стекло и солнце теперь светит нам ярче, чем всем остальным, — тихо сказала Кира. — Не могу придумать, как лучше сказать.
Профессор привлёк её к себе.
— Вы уже придумали, мисс Риаз. И у вас потрясающе получилось. Истинная пара — это когда двое становятся продолжением друг друга, в конце концов. Вы будете моими глазами, если захотите. Моей волей, если пожелаете. Моим сердцем — всегда.
— Вы готовы к ритуалу? — спросила она негромко.
Профессор покачал головой.
— Мы слишком долго здесь пробыли. А мой отец скоро будет здесь, если ещё не прилетел. Он найдёт нас, а я буду ослаблен после ритуала: не уверен, что смогу вас защитить. Поэтому мы сядем на самолёт, и я устрою вам экскурсию по самому красивому городу мира. И там, среди романтики, мы проведём ритуал.
Профессор помолчал.
— Кроме того, я назначил там встречу. Впрочем, об этом позже: объясню, когда будем на месте.
— Вы откладываете ритуал снова! — возмущённо выдохнула Кира
— Ради того, чтобы провести его правильно.
— Но вы обещали мне, что мы снимем с вас проклятие сегодня!
— Верно. Но этой ночью у вас было видение, а мы оба помним, чем это кончилось в прошлый раз: мой отец узнал, где мы, и атаковал вас. Я не могу дать вам гарантию, что это не повторится, поэтому нам нужно улетать. Понимаете, мисс Риаз? Люди моего отца могут найти нас и напасть, а сил испепелить их у меня не останется. Мы и сейчас рискуем, но я хотел дать вам отдохнуть. Алтарь измотал вас, в конце концов.
Профессор встал.
— А теперь вы пойдёте в душ, оденетесь и съедите весь завтрак до последней крошки, а потом будете читать конспекты с моего ноутбука в самолёте, пока я буду спать. И нет, мисс Риаз, даже не надейтесь, что удастся отвертеться от проверочной работы.
— Ради которой мне нужно будет раздеться?
— А вот это будет зависеть от полноты ваших ответов.
Кира спрыгнула с кровати, подхватывая его полотенце.
— Тогда я не дам вам подглядывать за мной в душе, — сообщила она. — И кормить меня с рук тоже не дам. Буду неприступной вовеки.
Тёмный Лорд усмехнулся.
— Я знаю, как сделать, чтобы ваша крепость вывесила белый флаг. Идите, мисс Риаз, пока я не передумал и не решил взять вас прямо в ванной.
В дверях Кира обернулась.
— Самый красивый город мира, — сказала она шёпотом. — Я буду ждать.
Глава 20
Город встретил их музыкой. Звуки аккордеона на тихой улице, покрытой брусчаткой, джаз из кафе напротив гостиницы. Кира наскоро приняла душ и торопливо разложила вещи.
Ей хотелось гулять со своим мужчиной под руку. Наслаждаться осенью, светлой и золотой, той, что через пару недель должна была перейти в дождливое серое небо и грустные голые ветви. Но это время ещё не наступило. Город ждал их, и алые листья клёнов ждали тоже. Золото деревьев, высокое ясное небо над узкими улочками, звуки аккордеона и уличные кафе.
И ночь, принадлежащая только им.
— Ритуал, — негромко напомнила Кира, когда они вышли из отеля, держась за руки. Профессор кивнул, запрокидывая голову и глядя в небо.
— Я не собираюсь безвременно покидать этот мир, мисс Риаз. Я помню.
Он купил ей берет в первой же лавочке, где они остановились. Кира начала подмерзать в тонком свитере и вздохнула с удовольствием, когда на ней застегнулся узкий клетчатый жакет. В берете, кокетливо сдвинутом набок, и в элегантных чёрных брюках, ниспадающих на удобные туфли на низком каблуке, Кира чувствовала себя незнакомкой. Очень красивой незнакомкой.
— Вы очаровательны, — подтвердил её мысли профессор, обнимая её перед зеркалом. — Устрицы?
— А как же ваш любимый фастфуд?
— Здесь, рядом с лучшей кухней мира? Фи, мисс Риаз. Горбушка свежего багета и лучшие сыры — всё, что я вам позволю.
