У меня остался совсем небольшой набор зелий из запасов Тени, и стоило расходовать их экономно. Но они того стоили: каждое действовало куда дольше обычного, и мне не приходилось бояться, что я лишусь сил во время поединка.
Я была готова. И я собиралась драться так, что это оценит даже император.
К моему счастью, на состязаниях запрещено было пользоваться крыльями или изначальной формой: зрители должны были видеть лица противников, а огромные призрачные крылья закрывали обзор. Так что мой обман имел все шансы остаться нераскрытым.
В зал состязаний мне пришлось спуститься через вырубленный проход в скале. Знакомая цепочка огней привела меня в пещеру, которая служила огромным амфитеатром: ряды грубых каменных ступеней показывали, что этому залу были сотни, если не тысячи лет. Каменный ров, заполненный лавой, отделял арену от остального зала, и они соединялись лишь тремя узкими мостами. Перепрыгнуть через ров было невозможно, и я на минуту задумалась о том, зачем он вообще был здесь нужен. И вздрогнула, глядя на арену: прямо за ней располагался алтарь для жертвоприношений.
Сейчас он был пуст. Но холодок прошёл у меня по спине всё равно.
Амфитеатр оказался уже заполнен. Вместо мягких скамей и кресел зрителей ждали холодные каменные ступени — похоже, демоны предпочитали традицию комфорту. Моё кольцо с аметистом вновь послужило пропуском: вместо того, чтобы оставить меня в долгой очереди взволнованных кандидатов, спешивших назвать свои имена помощникам распорядителя, меня немедленно проводили к нему самому.
Но едва я увидела, куда меня привели, сердце застучало быстрее.
Потому что я шагнула прямо в императорскую ложу. Узкую и роскошную, расположенную напротив арены, обтянутую лиловым бархатом и уставленную золочёными креслами и столиками с роскошными фруктами и винами.
— …Как вы пожелаете, Ваше Величие, — донёсся до меня звучный голос седовласого распорядителя. — Но императоры Подземья никогда не участвовали в состязаниях под своим именем. Впрочем, мы можем принести вам маску.
Раздался дружный смех.
Распорядитель, высокий демон с серебряной цепью на груди, одетый в красное, стоял в непринуждённой позе прямо перед креслом императора. Прямо за креслом, опершись тонкими пальчиками о спинку, застыла хрупкая фигурка фаворитки. А в двух шагах от императора, облокотившись на обитые лиловым плюшем перила…
С задумчивым видом стоял Тень.
Моё сердце забилось быстрее. Незаметным взглядом я скользнула по остальным обитателям ложи, и моё сердце стукнуло с облегчением: Церона в ней не было.
— Я всего лишь пошутил, Веймер, — небрежным тоном произнёс император. — Право, я не желал бы лишать заслуженной победы наших блестящих бойцов.
Он кивнул мне:
— А, Ниро. Подойди. Ты хочешь участвовать?
Я поклонилась.
— Да, Ваше Величие.
— Ты знаешь, что лишь четверть участников доходят до конца состязаний?
Я моргнула.
— До… конца, Ваше Величие?
— Выходят из состязания израненными, но живыми, — пояснила Шира с очаровательной улыбкой из-за спины императора. — Остальных хоронят в тот же день. Как правило, без почестей.
Вот чёрт. Этого я не знала.
Но отступать, похоже, было поздно.
— Что ж, у тебя есть моё благословение, — произнёс император с лёгкой улыбкой. — Будет любопытно, как ты справишься… или не справишься. Но тебе, Тень, я сражаться запрещаю.
Тень обернулся.
— Ты мне нужен, — пояснил император. — И я совершенно не желаю, чтобы ты попал в те самые три четверти, лишив меня своего общества… и своих знаний.
Например, знаний о местонахождении Конте Мореро.
Тень перевёл задумчивый взгляд на арену, вокруг которой уже собирались претенденты.
— Кроме того, — неожиданно сухо заявил распорядитель, — к состязаниям не допускаются люди. И много лет Гильдия борется за то, чтобы приравнять к ним и полукровок.
— Ещё одно слово, и моя катана покинет ножны, — очень холодно произнёс Тень. — Я не хотел бы забрызгать кровью очаровательный наряд избранницы Его Величия. Думаю, мы друг друга поняли.
Лицо распорядителя побледнело.
— Ваше Величие…
— Есть разные полукровки, — оборвал его император. — Тень достоин состязаний. Другое дело, что я не желаю, чтобы он подвергал себя подобному риску.
Разумеется, Тень был нужен императору — пока. Но на его условиях. И в глазах двора Тень никогда не встанет вровень с императором, если подчинится сейчас. Это я понимала очень отчётливо.
Взгляд Тени безразлично скользнул по мне — и вновь вернулся, разом сделавшись цепким. Словно ему в голову пришла идея.
— Этот мальчишка вчера уложил самого искусного фехтовальщика гильдии с одного удара, — холодно произнёс он. — Я не дам ему ещё одного повода хвастаться, что он дерётся лучше всех в Подземье. Я уложу его.
Брови императора поднялись:
— Несмотря на мой запрет?
Тень усмехнулся:
— В этом амфитеатре верховенствуют правила гильдии, а не указы императора. Думаю, Ваше Величие простит мне, когда я выйду из состязаний победителем.
В ложе наступила мёртвая тишина. Или император немедленно покарает Тень за дерзость, или…
…Или его приближённые решат, что император слаб. А этого не прощают.
Император подарил распорядителю едва заметный кивок.
— Как потомок основателя гильдии, я желаю осуществить своё право, — спокойно произнёс император. — Я хочу, чтобы вы вспомнили древние правила.
Лицо распорядителя побледнело:
— Ваше Величие, древние правила не применяли уже пятьдесят лет. С тех самых пор, когда после состязаний не оставалось в живых никого. Вы подвергнете риску всех участников!
— Я знаю. И настаиваю.
Глаза императорской фаворитки расширились, а губы дрогнули в предвкушении.
— Это будет блестящее зрелище, Ваше Величие, — хрипло проговорила она. — Эти состязания запомнят надолго.
Но Тень лишь откинул голову и скрестил руки на груди.
— Я принимаю вызов, — холодно произнёс он. — И буду первым.
Теперь ахнули все в ложе.
— Верная смерть, — с непонятным удовлетворением проговорил император Адриан. — Ты уверен?
Лицо Тени не дрогнуло, лишь побледнели губы.
— Да.
Я еле сдержала судорожный вскрик. Дьявол, Тень, что же ты делаешь!
— Надеюсь, ты дойдёшь до финального боя, — произнёс мой голос с небрежным презрением. — Я хочу убить тебя сам.
Тень обернулся, посмотрев прямо мне в глаза, и этот взгляд был таким, что мои бёдра будто обожгло огнём. Словно на них снова легли его ладони, гладя, лаская.
