— Тень? — прошептала я, когда он оторвался от моих губ.
Он молча смотрел на меня.
— Нет ничего, чего бы я не отдала для Ниро Мореро, — прошептала я.
Странная улыбка коснулась его губ:
— А для Тени?
— Для Тени я бы умерла, чтобы он не потерял себя, — тихо-тихо сказала я. — А для Ниро Мореро я хочу жить.
— Глупая девчонка, — пробормотал Тень, позволяя мне оплести его руками и ногами. — Тебя так страшит империя?
— Меня страшит то, что ты сделаешь по пути к трону.
Тень тихо засмеялся:
— О да. Ты наверняка вся дрожишь, вспоминая, как я подло одолел тебя в бою. Показать ещё раз, как это бывает?
Его пальцы скользнули по груди, сорвав стон с моих губ.
— Да, — прошептала я. — Покажи.
Рубины. Кроваво-красные рубины и огонь. Стволы сосен, золотисто-рыжие в ночной тьме. Два обнаженных тела, сплетённые в самом древнем из танцев. И луна над моей головой, загадочная, всепрощающая.
Этот мир мог бы стать нашим домом. Наяву, не в наших снах.
Но придётся возвращаться.
Я открыла глаза под посветлевшим небом.
Плащ Тени надёжно укрывал мои плечи. Пламя костра горело за спиной, согревая, и моя собственная одежда, сухая и тёплая, лежала рядом.
А возле моей щеки…
…Лежал букет ромашек.
Я заморгала, приподнимаясь. Я даже не знала, как Тень отыскал их во тьме. Но вот они, семь ромашек, уцелевших под штормовым ветром, — в букете, который оставил подле меня тот, с кем я провела эту ночь.
— Ниро, — прошептала я.
Одевшись и осторожно уложив драгоценности обратно, я загасила костёр, засыпав его землёй. И, перекинув плащ Тени через руку и подхватив цветы, направилась к озеру.
К одинокой фигуре, сидящей на скале лицом к рассвету.
— Солнце вот-вот должно взойти, — негромко сказала я, поравнявшись с ним.
Тень не обернулся. Он был уже одет, и катана лежала рядом с ним.
— Сколько в твоей жизни было последних рассветов, Дара Незарис?
— Много, — подумав, сказала я, усаживаясь на корточки рядом с ним. — Семь… может быть, восемь. Безнадёжные битвы, отчаянные приключения, драки… Катакомбы, осада Рин Дредена…
— В моей жизни их было ещё больше.
Я спустила ноги вниз, как Тень, и положила голову ему на плечо.
— Расскажи мне.
— Нечего рассказывать, Дара-Закладка. — Тень обнял меня за плечи. — Всегда важен только последний рассвет. И то, что ты потеряешь, оставляя за собой.
— Тебя, — прошептала я.
— Тебя.
Я уткнулась носом в букет ромашек.
— Как тебе пришло в голову их собрать для меня?
Тень качнул драгоценную серьгу на моём ухе.
— Ну, не всё же время обходиться бриллиантами, — философски произнёс он. — Хотя сейчас я отдал бы все алмазы и сапфиры Подземья в обмен на один-единственный кусок хлеба с хорошим ломтем мяса.
Я невольно сглотнула. И увидела на его губах улыбку.
А в следующую секунду первый луч солнца ударил из-за горизонта, озаряя озеро.
Я ахнула. Я видела отражение этого солнца и этой воды в глазах Тени, и для меня в эту секунду он и был рассветом — растрёпанный, улыбающийся, с перепачканной скулой после ночи на земле и с совершенно расслабленным выражением лица.
Я не хотела отпускать его в Подземье. Я не желала отдавать его миру демонов. Я лишь хотела, чтобы он не разучился улыбаться вот так, словно мы будем жить вечно и ни один из наших рассветов не станет последним.
— Правда, нам никогда не нужно будет расставаться? — прошептала я.
Тень вздохнул, глядя на рассвет.
— Как ты это делаешь? Невозможно, чтобы рядом с тобой я чувствовал себя таким сильным — и таким слабым. Так не бывает.
Я взяла его за руку.
— А как бывает?
— Или сила, или слабость. Третьего не дано.
— Неправда.
— Правда, Дара Незарис. — Пальцы Тени сжались в моих. — Но ты боишься в это поверить. И забываешь одну важную вещь.
— Какую?
— Ты уговариваешь меня не забывать мою человеческую половину. Хорошо, я не забыл её. — Тень повернул голову и взглянул мне в глаза. — Но ведь ты на этом не остановишься, правда? Ты хочешь, чтобы я отринул свою демоническую часть окончательно. Как Конте. Но разве этим я не искалечу себя так же безвозвратно, как если забуду об остатках своей человечности?
Я прикусила губу. Мне нечего было ответить. Действительно, я видела в демонах только зло и боль. Но разве в словах Тени не было правды? Что он будет несчастен, потеряв часть себя? Что он никогда не смирится, отвергнув навсегда Подземье и всё, что оно может ему дать? Став лишь человеком?
Я не знала ответа на этот вопрос. Значило ли это, что я ошибаюсь?
Мне нечем было заменить его тягу к власти и контролю. Не было ничего, что я могла бы ему дать взамен императорского трона и древнего тёмного искусства. Я просто знала, что в жестокости и жертвоприношениях никогда не будет правды.
Но Тень меня не услышит. Он слишком долго был беззащитен перед Цероном, он всё ещё был беспомощен перед ним. Как я могла убедить своего безупречного воина-полукровку, что ему не нужно властвовать безраздельно, чтобы избавиться от всех воспоминаний о своей слабости? Что он может просто жить? Что никакое тёмное искусство не может сравниться с тем, чтобы видеть солнце каждый день?
Я не знала.
Тень встал, поднимая меня за собой, и императорский аметист сверкнул у него на пальце.
— Используешь его? — спросила я.
— Может быть, даже сегодня, — рассеянно произнёс Тень. — Идём, Дара Незарис. Солнце взошло.
— Будешь возвращаться сюда, когда станешь императором? — вдруг спросила я. — Сидеть в одиночку на скале и думать о том, что никогда больше не удастся вернуть?
Тень едва заметно вздрогнул. А затем его лицо сделалось жёстким.
— Нет, — коротко сказал он. — Я не собираюсь тосковать. Ни по этому месту, ни по тебе, если уж на то пошло. Ночь закончилась, и свой выбор ты сделала. Я тоже.
Глава 11
Я вышла из роскошной ванной комнаты, застёгивая пряжку плаща. Аласса подыскала мне чистую одежду, которая пришлась как раз по фигуре, а обильный горячий завтрак, который я съела ещё до того, как вымыться, был сытным и вкусным. Судя по мерцанию светлячков за окнами, было раннее утро, и у меня оставалось полно времени, чтобы вернуться в крыло наложниц до гонга, зовущего на завтрак.
