Церон помолчал.
— Разумеется, только через пару месяцев. Сам понимаешь, теперь, когда из императорской крови остались лишь вы с Адрианом, нам нужно свежее пополнение. А раз император его дать не может, вам двоим придётся оставить мне запасных наследников. — Короткая насмешка. — Будет достаточно, если хотя бы трое девиц будут беременны. Думаешь, на таких условиях ты смог бы заключить со мной сделку, Тень?
Он отсалютовал бокалом Тени, откинувшись в кресле. В зале повисло ошеломлённое молчание.
Церон и впрямь обещал Тени всё. Почти всё. Кроме свободы — но Тени и не нужна была свобода. Только престол.
— Это звучит… интересно, — медленно промолвил Тень. — А Адриан?
— С Адрианом разберёмся позже. Но ты не дослушал моё условие до конца.
— Какое же это условие? — ровно произнёс Тень.
— Несложное, — помолчав, сказал Церон. — Но, думаю, ты сам поймёшь, что иначе нельзя.
Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня. А потом его взгляд спустился ниже, к моей расстёгнутой куртке, к рубашке, сбившейся на пупке, — и я с холодком увидела, как он облизывает губы.
— Я хотел проучить твою дерзкую девчонку-охотницу с самого начала, — хрипло сообщил Церон. — Ещё с того дня, когда она полуголой валялась в моей пентаграмме, изображая из себя овечку. Ещё тогда, когда стояла передо мной на коленях в колодках. — Он сделал резкий вдох. — А потом она помогла экзорцировать меня в Подземье и выдала меня императору — и моя ярость достигла предела. Брось катану, Тень.
Катана со звоном выпала из руки Тени на пол.
— Я хочу одну ночь с ней, — произнёс Церон. — Я желаю ей отомстить. Калечить я её не буду. Но ты согласишься, Тень. Я знаю, что ты согласишься.
— А, то есть моё прилюдное согласие — часть её наказания? — спокойно уточнил Тень. — Чтобы она знала, что я сам отдал её тебе?
— Совершенно верно. Впрочем, — Церон скрестил руки на груди, — я могу предложить тебе и другой вариант, раз уж ты полностью в моей власти. Ты прямо сейчас убиваешь девчонку, а потом вы с братом живёте моими марионетками, пока ты не смиришься со своей новой жизнью. Покончить с собой я вам не дам. Меня этот выход устраивает куда меньше, но я на это пойду.
Тишина была оглушительной. Звенящий голос Конте прервал её:
— Ты мерзав…
— Молчи, — оборвал Церон, и голос Конте прервался тотчас же.
Лицо Тени было спокойным и бледным.
— Решай, — произнёс Церон. — Её жизнь или её смерть.
Если бы Тень был на моём месте, что бы я выбрала? Зная, что одно-единственное слово — и меч в моих руках сам пронзит его грудь?
Отдала бы я себя Церону на одну-единственную ночь?
Я знала, что мне нужно было открыть рот и сказать «да». Нужно было согласиться самой, избавить Тень от этого выбора…
…Но я не могла. Я смотрела на Церона — и губы отказывались мне повиноваться.
Смерть или страшная ночь насилия?
Я ждала, что Тень хотя бы взглянет на меня. Что его губы дрогнут, что он изменится в лице, попробует меня успокоить, что-то пообещать. Что он…
— Ты разрешишь мне убить её самому? — спросил Тень.
У меня перехватило дыхание.
Я не верила в то, что слышала. Но уши меня не обманули.
Тень хотел меня убить. Тень — хотел — меня — убить.
На миг мне захотелось закричать, что он ошибается. Что я готова на что угодно, лишь бы продолжать дышать и видеть солнце. Лишь бы не умирать сейчас, прямо сейчас, в эту самую минуту!
Не надо. Пожалуйста. Тень… только не ты. Только не так!
…Фейерверки над крышей, брызги крови на белоснежном шарфе, обнажённые тела на траве в бурю…
…Это всё вот-вот перестанет иметь значение.
Церон долго смотрел на Тень, холодно улыбаясь.
А потом наклонил голову.
— Разрешаю тебе попробовать. Но не верю, что у тебя получится.
Голос Тени был таким же холодным:
— Поверь, я тебя удивлю. Конте, подай мне катану.
— Подай ему катану, — после короткой паузы приказал Церон. — Конечно же, атаковать меня или друг друга вам запрещено.
Конте наклонился, подбирая катану. Его губы судорожно шевельнулись, но он не мог вымолвить ни слова: приказ Церона сковал их крепко.
— Всё хорошо, — негромко сказал Тень. — Просто дай мне её.
Их глаза встретились. Глаза Тени, спокойные и уверенные, — и лицо Конте с покрасневшими глазами, искажённое до неузнаваемости.
— Сделай это, Конте, — тихо сказала я. — Лучше будет, если я умру как воин. От его руки и выбрав это сама.
Рука Конте сжалась на рукояти катаны так, что, казалось, ещё немного — и металл разобьётся вдребезги.
А потом поверх руки Конте легла рука Тени.
— Я забираю твоё проклятие себе, — прозвучал его голос. Уверенный, сильный, полный великолепного ледяного пренебрежения к себе и ко всему миру. — Ты свободен.
— Стойте! — успел закричать Церон.
Поздно.
Соединённые руки братьев обхватили рукоять катаны — и Тень ударил, разнося кресло в щепки. В последний момент Церон с криком перекувыркнулся к камину, распустив призрачные крылья.
Я ошеломлённо смотрела на них. Они атаковали Церона. Они только что пытались ударить Церона! Проклятие было остановлено!
— Я держу тебя, — выдохнул Конте. — Пока проклятие на мне, ты не проклят.
— Я держу тебя, — сквозь зубы произнёс Тень. — Быстро, вместе!
Церон выстрелил из самовзводного арбалета. Болт прошил плечо Конте, но он даже не поморщился.
— Вы свободны! — заорал Церон, но тщетно.
Катана взлетела по дуге, беспощадно отбрасывая в сторону кинжал, который Церон успел выхватить, и мощным взмахом рассекла ему грудь. Брызнула кровь, разом запачкав ковёр и стены. Конте хрипло расхохотался. Церон захрипел, сползая по стене, отчаянно цепляясь за неё ладонями…
…И стена вдруг раскрылась за ним.
Глаза Конте расширились. Тень рванулся вперёд…
…И не успел: его пальцы лишь мазнули по колену Церона. В последний миг по лицу демона скользнула торжествующая улыбка. И стена сомкнулась.
— Дверь! — Конте грязно выругался. — Открывай эту чёртову… дверь!
Тень свободной ладонью начал исследовать выступы на стене, сжав зубы. Наконец зацепился ногтями за один, потянул, нажал — и покачал головой.
— Бесполезно, — глухо произнесла я. — Он наверняка предназначен лишь для одного демона, а потом срабатывает запирающий механизм, как и в спальне императора. Этим путём нам не пройти — или пройти ещё не скоро. Даже раненый, Церон уйдёт.
