— Причём с обеих сторон, — тихо сказала я.
Тень прищурился, глядя на меня:
— Думаешь, я яростно буду это отрицать?
— Как мальчишку вроде тебя вообще можно допускать до престола? — задумчиво сказала я. — Император, умеющий шутить? Да тебя обсмеёт всё Подземье.
— Наоборот, это я посмеюсь последним, — хмыкнул Тень. — Когда-то я говорил, что мои шутки тебе не понравятся.
— Что ты будешь делать, когда мы с Конте исчезнем? — негромко спросила я. — Бродить по коридорам в одиночестве? Сидеть в тронном зале с книгой? Теперь к твоим услугам все библиотеки Подземья, в конце концов. Твоё наследие — у твоих ног.
— Знаю. — Тень откинулся на покрывало и прикрыл глаза. — Я рассчитывал на то, что Адриан будет жить и править ещё месяцы. Несколько лет, может быть. Что за это время ты… свыкнешься.
— И как бы это выглядело? Я бы читала тебе мораль по утрам вместо завтрака?
— Обнажённой? — Тень открыл глаза и приподнял бровь. — Тогда я согласен даже на лекции по этикету.
Я фыркнула, и он невольно улыбнулся в ответ. Я протянула руки:
— Иди сюда.
Тень, помедлив, встал с кровати. Отложил в сторону катану, подошёл ко мне и присел рядом на подоконнике. Коснулся моих коротких прядей:
— Когда я отрезал тебе косу, я думал, ты меня возненавидишь, — негромко сказал он.
Я хмыкнула:
— За что? Мне идёт.
— Ты когда-нибудь меня ненавидела? Вообще? Мы начали как смертельные враги, в конце концов.
В его глазах было странное напряжение.
Я покачала головой:
— Нет. Никогда. Я с самого начала не хотела тебя убивать. Ты… ты был особенным, и, когда я увидела тебя во сне, мне показалось, что я смогу тебя понять.
— А когда я заставлял тебя пить кровь Церона? Видеть его во снах?
— Даже тогда, — просто сказала я. — Я не чувствовала ненависти, Тень. Я не знала о твоём плане, не знала, что ты собираешься меня спасти. Но я чувствовала, что ты желаешь, чтобы было иначе, и… Мне было тебя жаль.
Тень повернул голову, отрешённо вглядываясь в сад.
— Жалость, — проронил он. — Сожаление. Именно то чувство, которое я испытываю сейчас. С той самой минуты, когда исчезло проклятие.
Я заморгала.
— Что?! Хочешь сказать, и Церону умирать не следовало? И императору?
Тень покачал головой.
— У меня нет абсолютно никаких сомнений, что их стоило убить, — спокойно сказал он. — Я ударил бы Адриану в спину, я отрезал бы голову Гирену, я уничтожил бы любого своего соперника без малейших колебаний.
— Тогда что изменилось?
— Мне их жаль.
Три простых слова в тишине.
И императорский сад, расстилающийся перед нами. Сколько убийств видел этот ручей, мирно журчащий между мхов? Сколько императоров, отдающих безжалостные приказы, задерживались у облетающих осин? Сколько обнажённых девушек погибло на алтаре, спрятавшемся в тени можжевельника?
…И сколько императоров, гуляющих среди призрачных лип и клёнов, сожалели о своих врагах? До этого момента?
Моё сердце сжалось.
— Меня это пугает, — наконец сказал Тень. — Я не могу позволить себе жалость, тем более такую жалость. Я не хочу меняться в эту сторону.
— С Конте вы об этом говорили? Что ты жалеешь Адриана? Жалеешь Церона?
Тень покачал головой:
— Нет. И не будем говорить. Это минутная слабость, не больше. Вы уйдёте через портал, и через месяц, самое большее через два, она сойдёт на нет. Я о ней даже не вспомню.
— А может быть, она всегда была с тобой? — тихо возразила я. — Ты никогда не совершал жертвоприношений. Ты спас Маару на состязаниях. Едва став повелителем Рин Дредена, ты усилил стражу, чтобы соблюдались законы, и сам ринулся в катакомбы, рискуя жизнью, чтобы защитить людей.
— Это в прошлом.
Я хмыкнула:
— Ой ли?
Тень поднял бровь:
— Хочешь решить этот спор поединком? Лучше сразу выбирай, где я буду наслаждаться своим призом. Подоконник, сад или кровать?
— Рано бахвалишься.
— Боишься проверить?
Мы обменялись усмешками.
— Коронация послезавтра, — после недолгого молчания сказала я. — У нас ещё одна ночь, а потом ещё одна. А потом…
— Ты не останешься, — утвердительно сказал Тень.
— Ты же знаешь.
Тень, помедлив, кивнул.
— Вас пропустят через портал. Золото, драгоценности… если тебе нужно что-то ещё…
— Пары сундуков с золотом и драгоценностями хватит, спасибо, — серьёзно сказала я. — Можно ещё отломить кусок императорского дворца, но, боюсь, он не влезет в повозку.
— И обратно вы не вернётесь, — очень холодно произнёс Тень. — Ни один из вас. Я и так беру на себя немалый риск, отпуская своего старшего брата на свободу.
— Да, — так же холодно ответила я. — Это навсегда.
— И всё же ты до последнего надеешься, что я передумаю.
— Как и ты.
Наши взгляды вновь встретились, и на этот раз никакого холода в них не было. Только грустное тепло.
— Светлячки всегда летят к огню, — проговорил Тень. — Но никто не слышал, чтобы огонь летел к мотыльку, прося, чтобы его любили и защищали. Огонь горит в одиночестве.
— Упрямо.
— И не выказывая слабости.
Две короткие усмешки навстречу друг другу. Словно два мотылька, порхающих у общего костра.
— Я бы зажгла для тебя огонь, — негромко сказала я. — Когда я вернусь, я каждую ночь буду зажигать свечу в пентаграмме. Чертить в ней твоё имя и ждать тебя.
— Будешь надеяться, что я в Подземье начерчу такую же пентаграмму и вернусь к тебе? — хмыкнул Тень. — Думаю, Конте быстро надоест делиться с тобой кровью.
— Посмотрим. — Я посмотрела прямо на него. — Но от мечты я не оступлюсь. Я буду тебя ждать, Ниро Мореро. Всегда.
— Я знаю, — тихо-тихо сказал Тень.
Я протянула руку, и наши с Тенью пальцы сплелись. Аромат осенней травы и хризантем доносился из сада, тихо журчала вода, и я вдруг подумала, что хотела бы жить здесь, если бы это значило, что мы будем вместе всегда. Если бы только существовало волшебное зелье, выпив которое, я бы навсегда забыла о демонах, рабстве и жертвоприношениях — и о мире за пределами этих покоев.
Вот только это уже была бы не я.
…Если бы мы вместе могли изменить Подземье. Но даже Тень знает, что это невозможно. Сотни тысяч демонов не переубедить: мы просто погибнем, причём быстро и бесславно. Всё, что мы с Конте можем сделать, — захлопнуть между нашими мирами дверь.
