Как и предполагалось, после двух бокалов вина и половины мясного пирога Арон с Адамом переходят на обсуждение возможного совместного отдыха где-нибудь в мае, у озера. Но тут со своего стула поднимается Отис.
— Отец, Кейна, — смотрит на нас. — У меня для вас есть новость.
А у меня сердце екает, честно говоря. Что он еще удумал? Адам тоже сразу затихает.
— И? — пытаюсь улыбнуться.
— Два месяца назад я подал заявку на участие в научном проекте «Вместе в будущее». В общем, я прошел собеседование, и мою кандидатуру одобрили, так что последний школьный год буду доучиваться в школе-интернате Дункана Крайна.
— И где это?
— В Блекфесте. Пятьсот километров от Ксантиппа. Школа Дункана очень хорошая, там много перспективных направлений именно для чертей. А Саймуровская хороша для варлоков и некромантов.
— Но разве в Ксантиппе нет учебных заведений для чертей? — вконец теряюсь. Пятьсот километров! Блекфест! Школа-интернат! Мой мальчик будет так далеко от дома!
— Пусть едет, — вдруг кивает Адам. — Верное решение, Отис.
У меня же возникает такое чувство, будто кое-кто все это время был в курсе, а вот меня предупредить не почесался! Ну, я ему устрою вечером!
— Ты уверен? — смотрю на дорогого супруга с изломом в брови.
— Абсолютно. Он взрослый парень, ответственный. И если есть шанс добиться большего на новом месте, то пусть едет и добивается.
В этот момент Настя вскакивает из-за стола и, не говоря ни слова, убегает из кухни. Н-да… маленькие детки — маленькие бедки, а вот большие…
Но глядя на Отиса, наконец-то понимаю его решение. Он действительно очень умный мальчик и поступает сейчас как никогда по-взрослому.
— Школа Дункана отличная, — вступает Арон. — Я там был как-то на семинаре, читал лекции для учителей. Научная база шикарнейшая. Оттуда Отис спокойно сможет поступить в любое высшее учебное заведение.
— Что ж, ладно… — Смотрю на своего не очень-то радостного чертенка. Но лучше так. И Настя повзрослеет, и он сможет проявить себя. Правда, я бы все же выбрала что-нибудь поближе. — И когда уезжаешь?
— Через неделю.
Так заканчивается этот вечер. Гедели, разобрав своих спящих принцесс, отправляются домой, я же приказываю посуде мыться и расставляться по местам, после чего иду успокаивать Настю, ревущую в подушку, Адам же ведет близнецов купаться, а Отис уходит на улицу, где поднимается к старому дубу.
Но ничего, мы справимся, мы же семья. Семья, в которой все друг друга очень сильно любят, уважают и ценят.
Перед сном еще какое-то время сидим с Адамом в обнимку на диване. Мой каракулевый комиссар обнимает меня не только руками, но и хвостом, который нет-нет да подрагивает, прямо как кошачий.
— И почему ты мне не рассказал? — прикрываю глаза.
Не хотел беспокоить. Но ты ведь понимаешь, что так будет лучше?
— Понимаю. Настька свыкнется, а Отис сможет наконец-то отвлечься.
— Да. И коль у нас освобождается еще одна комната… — ехидно ухмыляется.
— Еще одно слово, Герон, и я за себя не ручаюсь.
На что он подхватывает меня и несет в кровать.
Спустя еще четыре года
Настя
Ох, как же страшно… как страшно. Казалось бы, столько раз уже выходила на сцену. Откуда такой дикий мандраж? Аж руки трясутся. И как я буду играть? Может, у Марыськи есть какое-нибудь успокоительное.
— Ты тут! — врывается в гримерку наш барабанщик гном Корик. — Фу-ух, успел. Тебя там организаторы вовсю ищут. Хотят, чтобы ты на каких-то бланках расписалась.
— Так я вроде расписывалась.
— Ну, не знаю. Им виднее.
— А Марыська где?
— Где-то носится. И вообще, у нас через полчаса выход. Надо бы уже собираться.
— Надо…
Сегодня должен состояться третий отборочный тур, он же финальный, конкурса «Рок-группа Ксантии». Если мы победим, то всё, считай, проснемся звездами. С нашей группой заключит контракт студия «Гризли Дот», а это запись альбома, концерты, гастроли, известность и деньги. Хорошие деньги, какие мало кому перепадают в таком возрасте. Только бы не облажаться. Но бесов мандраж все портит.
Смотрю на себя в зеркало. Что-то бледновата. Тогда хватаю карандаш для губ и начинаю обводить контур второй раз, потом добавляю мерцающей пудры на щеки, пшикаю лаком на волосы. На сцене я должна выглядеть бойко, дико, отвязно. И где вообще черти носят Марыську?
— Блин, Настька! — наконец-то появляется моя лучшая подруга. — Там такая жесть творится, — закатывает глаза. — Народищу ужас сколько. Такое ощущение, будто вся столица собралась.
— Именно вся и собралась. Подобные мероприятия не так уж часто проходят.
— Тоже психуешь? — присаживается Марыська на край гримерного столика. Все-таки она обалденно смотрится. Зеленые штаны в черную клетку, оранжевая рубашка и зеленая жилетка поверх, а на голове неизменный колпак с большим пушистым помпоном на кончике — настоящий гномий колпак, связанный подруге на семнадцатилетие бабулей.
Я тоже ничего. От образа не отстаю. Красные штаны и жилетка в такую же клетку, черная рубаха и мой счастливый черный котелок.
— Угу. Кстати, у тебя есть что от нервов?
— Только шоколадка. Хотя, знаешь, я больше боюсь не жюри и не толпы. Сегодня в зрителях вся моя семья. Прикинь? ВСЯ!
— Да ладно? Прямо вся-вся?
На что она лихорадочно кивает:
— Сестры, братья, тетки, дядьки, племяши, даже бабуля с дедулей приехали.
— О-о-о, не завидую, подруга, — и чувствую, как напряжение постепенно спадает. С Марыськой всегда так. Вроде, поговорим — и хорошо.
— А твои все будут?
— Ну, мама с младшими, отец так и так здесь, обеспечивает безопасность, Гедели, конечно же. Даже мой крутой дед обещал приехать.
— Да ты что? — таращит глаза. — А Отис?
И тут мне снова плохеет. Отис… Откуда бы ему здесь взяться. Он покоряет вершины спорта, а параллельно защищает диссертацию по межвидовым отношениям в области экономики и права. В общем, ударился в науку. Дома появлялся последний раз полгода назад. Приехал на пару дней, поулыбался и укатил обратно. А я, блин, ждала его как последняя дура. Думала, ради меня приехал. Но, увы, не ради меня. На самом деле, где я — конопатая тощая гитаристка и где он — красавец, да еще и умный до безобразия. Наверняка нашел себе какую-нибудь рогатую кралю.
— Не будет его. Он ни на одно мое выступление не приезжал, о чем ты говоришь…
Вдруг дверь открывается и на пороге появляется наш куратор.
— Так, девочки. Пора.
