Выйдя из душа, потянулся за полотенцем, когда со спальни донесся звук мобильного. Быстро обмотав его вокруг бедер, поспешил добраться до устройства. Кто мог наяривать мне в такой час?
Может быть…
Почему-то в голове всплыло ее имя.
И я понял, как обломался, когда увидел, что звонит мой сын.
Странно, время за полночь. Очень позднее время для живущего по расписанию Генри. Надеюсь, ничего плохого не случилось. С его матерью мы редко общаемся, оба, скорее всего, диву даемся, как умудрились когда-то, юные и глупые, запасть друг на друга. Но она мне точно не чужой человек, общий сын — это уже навсегда, как бы мы не пытались отдалиться.
— Слушаю. Все в порядке?
— Да, привет, отец. Мне нужен твой совет.
Брови удивленно поползли вверх. Я даже отстранил от уха телефон и посмотрел на экран. Мало того, что он назвал меня отцом, чаще Генри просто обращался по имени, так еще хотел посоветоваться. Что случилось?
— Разве в таких случаях ты не обращаешься к отчиму?
— В этом вопросе я знаю, ты намного опытнее.
— Заинтриговал. Говори.
К моему удивлению на том конце повисла тишина.
— Не тяни резину. Тебе же не десять лет.
— Кхм, — Генри прочистил горло. И откуда у него эта робость. Явно не от меня.
— Это касается моей любимой девушки, — вдруг произнес Генри и все во мне напряглось от этих слов.
Шерон? Разве она не сказала, что их отношения на паузе?
— Что с ней? — вопрос прозвучал грубее чем я хотел.
— Сейчас все хорошо, кажется, уснула. Я в кухню отошел, чтобы можно было спокойно поговорить.
Удар был такой, словно во мне провернули ножом. Она спит у него. После нашей сегодняшней встречи. После того, как прижималась ко мне и дрожала на моих пальцах.
От одной мысли, что она сразу побежала к Генри, кишки скрутило в тугой узел, а вены наполняло яростью.
— И что ты хотел спросить?
— Она попала в аварию.
— Что?
Ревность моментально вылетела из головы.
— Да, все нормально, пап, — отмахнулся Генри. — Я уже забрал ее из больницы к себе. Она не сильно пострадала, пару царапин. Больше испугалась.
Мать его! Она пострадала, а я и не знал об этом. От чувства беспомощности сжал кулаки.
— Я не о том хотел поговорить. У тебя было… — замялся.
— Хватит тянуть резину. Выкладывай!
— Было такое, что девушка просила больше секса, жаловалась, что ей его не хватает, а потом сама не знала, чего хочет? Капризничает, что ли…
Она. Его. Просила.
— В общем, я хотел ее приласкать, так сказать, заменить неприятные воспоминания хорошими, и вроде бы сначала все шло хорошо. Она такая нежная в сексе… Но потом Шерон отказалась, ей точно что-то не понравилось. Мне кажется… она хотела куни. Но… она даже не была в душе после больницы! Я решил, что пусть все будет спонтанно, но всему есть предел, понимаешь? И тогда она заявила, что не хочет! Не хочет меня! — и сколько удивления звучало в голосе.
Я стиснул зубы, чтобы не покрыть Генри матом, выдавая себя. Стоит представить, что он приставал к его Вишенке и глаза накрывала темная пелена. Мать твою, девушка же только пережила потрясение, а ей пришлось еще и отбиваться от приставаний.
Но… где-то внутри проснулось неприятное подозрение. А что, если она действительно хотела от «своего парня» той интимной ласки, которую я так щедро, не скупясь, дарил я. Что если… она же и подумать не могла, что я узнаю.
— Отец, ты опытный любовник, знаешь все эти фишечки. Чем еще можно заинтересовать девушку? Что она вообще хочет?
Руки так и чесались схватить кое-кого за шиворот и хорошенько встряхнуть.
— Эй, меня слышно? — заволновался Генри из-за продолжительной тишины в трубке.
— Ты хочешь сказать, что склонял свою девушку, — фраза давалась мне с трудом, — которая пережила ужас аварии, к сексу сразу после больницы?
Лучше бы ты вообще не протягивал к ней свой ручонки! — яростно подумал я про себя.
— Да, а что…
— Не знаю, как тебя воспитывала мать и отчим, но черт возьми, мой сын должен иметь больше уважения к девушке и думать в такой момент о ее состоянии, а не собственном члене! — я орал в трубку, но просто ничего не мог с собой поделать.
Ярость сжигала меня дотла. Хотелось крушить все, что находилось рядом.
— Но пап…
— Где твои мозги? Или так чешется, что не можешь сдержать дружка? Она испуганная, измученная, — мой голос задрожал, когда я представил Вишенку, — еще не отошла от пережитого, а тут ты пристаешь к ней. Как она в таком состоянии может возбудиться и захотеть тебя! — отчитывал я.
Как я так вляпался, что моим противником за внимание девушки стал собственный сын.
На том конце послышался громкий вздох.
— Да, ты прав. Чем я только думал. Спасибо за совет. Постараюсь пока ее не трогать, хотя бы пару дней.
Я знал, что рядом с Вишенкой мозги просто плавятся. Оказалось, что даже у Генри.
В то же время чувствовал глубокое удовлетворение от мысли, что Шерон ему отказала. Была бы моя воля, я бы надел на нее железные трусы и носил бы ключ на цепочке.
Гудки в трубке. Одиночество в моем доме. Ярость в душе.
Я бросил трубку и с размаху, ревя как раненый зверь, ударил кулаком о столешницу. И еще раз. Она моя, мать ее. Она не могла смотреть на другого, не могла стонать от чужих ласк так же, как от моих. Нет! Нет! Нет!
Легкие горели. Остановился, только когда увидел трещину в деревянном полотне, забрызганную каплями крови.
Но руке было не больно. Больно, дико больно было внутри.
Глава 16
Хочешь новую жизнь? Сначала заплати по старым счетам
Генри ушел на работу в семь тридцать — минута в минуту, он всегда был предельно пунктуален. Я слышала, как он зашел в спальню, но не стала открывать глаза, притворилась спящей. Генри потоптался у кровати, натянул мне на плечи сползшее одеяло, пробормотал что-то и вышел, стараясь ступать, как можно тише.
Хороший. Надежный. Заботливый. Не мой. Теперь я это окончательно поняла. Он обязательно встретит другую девушку и будет с ней счастлив. А я… Я не могу. Не могу целовать его, ощущать на теле его прикосновения, заниматься с ним сексом. Не могу улыбаться ему, как ни в чем не бывало, и вспоминать при этом как сходила с ума от страсти в руках его отца. И оставаться в его доме тоже больше не могу. Не могу и не хочу.
Вчера вечером я с трудом отбилась от нескольких его предложений переспать и последующих за моими отказами обиженных вопросов. В сердцах я честно сказала, что не хочу его, но, казалось, он слышал совсем другое, просто игнорировал то, что ему не нравилось. Этот разговор слепого с глухим может продолжаться вечно и пора было ставить окончательную точку, просто чтобы остаться честной перед своей совестью.
