Столкновения, пусть и неумышленные, тем временем продолжались. Сначала невезучая «Анкона» сорвала несколько броневых плит с борта итальянской канонерки «Варезе»; почти в тот же момент столкнулись «Мария Пиа» и «Сан Мартино», не причинив, впрочем, друг другу особого вреда.
«Ре д'Италия» продержалась на воде всего полторы минуты. Позже говорили о беззаветном героизме итальянских моряков — те будто бы продолжали стрелять и кричали «Венеция наша!», стоя по грудь в соленой адриатической водице. А командир броненосца, отпрыск одного из старейших аристократических семейств Италии, Эмилио Фаа ди Бруно, застрелился прямо на мостике.
Гибель «Ре д'Италия» стала сигналом к окончанию бойни, в которую превратилось морское сражение. Флоты разошлись, растаскивая на буксирах поврежденные суда. Итальянцы лишились еще одного броненосца — уже после боя огонь добрался до погребов пылавшего с носа до кормы «Палестро» и тот со страшным грохотом взлетел на воздух. Всего эскадра ди Персано потеряла около шестисот человек убитыми; потери их противников не превышали сорока человек, причем все корабли Тегетхофа вернулись в родную гавань. Попытка итальянцев захватить остров Лисса была сорвана, так что австрияки могли с чистой совестью рапортовать о блестящей победе.
А военно-морские теоретики всего мира сделали вывод: теперь, как и в эпоху Фемистокла и Октавиана, основным оружием морского боя становится таран. А раз так — «тараньте все серое», джентльмены!
* * *
Фалрепные подхватили вице-адмирала и ловко передали деликатный груз на паровой катер. Сэр Эстли Купер встал у лееров, да так и простоял, пока катер не ткнулся носовым кранцем в борт «Руперта». Мысли его были далеко от Финского залива, в теплых водах Адриатики — там, где гремели орудийные залпы и борта трещали под таранными ударами. Вице-адмирал жаждал славы, и сейчас эта слава сама шла ему в руки. Где-то за завесой шквалов медленно ползла к Свеаборгу русская эскадра. Ползла навстречу бесславной гибели — в этом сэр Эстли Купер не сомневался.
Уже на мостике, после всех положенных по рангу почестей, после рапорта капитана — «Сэр, корабль к бою готов! Команда выполнит любой приказ во славу Её Величества королевы Виктории, ура!» — он испытал острый, болезненный укол предчувствия. Тринадцать лет назад адмирал ди Персано точно так же перед началом боя перебрался на «Аффондаторе». Тогда, наверное, тоже гремели приветствия выстроившейся на шканцах команды, и капитан выражал готовность исполнить любой приказ во славу обожаемого монарха. А стальные клинья Тегетхофа тем временем нащупывали роковой разрыв в итальянском ордере.
А ведь «Руперт» тоже относится к классу броненосных таранов…
Вице-адмирал пожал плечами, удивляясь собственным мыслям. Что за нелепица — сравнивать первоклассную эскадру Королевского Флота с какими-то там макаронниками! Недаром со времен австрийско-итальянской войны ходит анекдот: «Император Австрии Франц-Иосиф обратился к Господу: „Отец Всеблагой, я добрый христианин, я аккуратно посещаю церковные службы, соблюдаю посты, хожу к причастию и радею за укрепление матери нашей, святой католической церкви! За что же Ты покарал меня такой скверной армией?“ Господь услышал молитву императора, сжалился и создал итальянскую армию…»
Воистину, если Господь хочет кого-то погубить — он лишает его разума.
XI. «Последний парад наступает»
К третьей склянке погода испортилась окончательно. За пеленой дождя с трудом можно было разглядеть силуэты судов, стоящих в полудюжине кабельтовых — какая уж тут стрельба! Видимость испортилась настолько, что пришлось прекратить бомбардировку. Контуры фортов тонули в дождевой мути; чтобы не истощать впустую бомбовые погреба, требовалось подойти ближе, но береговые ориентиры тоже скрылись из виду, а идти вслепую — велик риск сесть на мель, или хуже того, попасть на крепостное минное поле. Орудийный гул, не прекращавшийся вторые сутки, смолк, над Свеаборгом повисла тишина. Надолго ли?
Зато отчетливо стали слышны далекие, через правильные интервалы, пушечные выстрелы. Звук приближался — это «Сипай» подавал сигналы. Через полчаса наблюдатели с «Геркулеса» и «Тандерера» доложили — с веста надвигаются многочисленные дымы.
Сэр Эстли Купер презрительно усмехнулся. Неприятель ведет себя в точности так, как он и ожидал: пытается кильватерной колонной, прорваться вдоль цепочки островов к крепости. Через час поравняются с островом Мельне, обогнут его с норда и протиснутся по мелководьям между южной оконечностью Друмсё и кромкой минных полей. Схемы минных постановок русским известны, так что отчаянная попытка прорыва вполне может увенчаться успехом: «Геркулес» и «Пенелоп», стоящие на левом фланге дуги образованной первым отрядом, слишком далеко и не сумеют помешать. А подводить их ближе опасно — слишком здесь мелко для океанских броненосцев, слишком близко минные банки. Нет, колонну надо перехватить на подходах к островам. Что ж, для этого и предназначен второй отряд. Русские, сами того не подозревая, идут прямиком в настороженный капкан, и стальные челюсти вот-вот сомкнутся.
На мачте «Принца Альберта» замелькали флажки. «Тандерер», «Сьюперб», «Циклоп», и «Нептун» последовательно выполнили поворот, и теперь шли на норд. Одновременно «Руперт» отвернул на пять румбов к весту, увлекая за собой «Белляйль» и «Глэттон». Теперь колонны расходились почти под прямым углом: первая шла наперерез русской эскадре, вторая же следовала контркурсом, кабельтовых в четырнадцати мористее. Дождь поутих, и теперь вице-адмирал различал силуэты русских башенных фрегатов. Один… два…. все четыре здесь. В колонне то ли шесть, то ли семь вымпелов — значит, русские поставили в линию и двухбашенные мониторы. Что ж, тем лучше…
— Ригби, передайте в машинное — держать семь узлов! И пусть приготовятся дать после поворота «фулл-спид»!
Колонны сближаются на скорости в двенадцать узлов; через восемь-десять минут «Руперт» поравняется с головой русского ордера, и вот тогда…
— Ригби, поднять сигнал: «приготовиться к повороту все вдруг!»
— Есть, сэр!
Минуты томительно ползут. Краем глаза вице-адмирал видел, что флагманский штурман не отрывает взгляда от карманного хронометра.
«Еще минута … еще…»
Ветер, задувающий с веста, сносит дымы русской эскадры вперед, накрывая угольно-черным пологом головные суда. А впереди, в трех с половиной милях уже вытянулась британская боевая линия — классический «Crossing the T»
[42], маневр, о котором твердят военно-морские теоретики, но который до сих пор никому не удавалось осуществить на практике. Он, вице-адмирал Эстли Купер будет первым.
Пушки пока молчат — их черед придет не раньше, чем дистанция сократится до пяти кабельтовых.
