– Я, собственно, вот по какому делу, Леонид Васильевич. Пассажирка с бельгийской посудины…
В нескольких словах он изложил просьбу вдовы судовладельца, не забыв описать саму просительницу.
– Что ж, Карл Густавыч, ничего не имею против. Полагаю, «Луиза-Мария» будет сопровождать «Крейсер» некоторое время – с тех пор, как мы отослали «Сынка», нам отчаянно не хватает быстроходного разведочного судна. Страшно подумать, скольких купцов мы упустили из-за этого!
«Сынок» – бывший британский пароход «Мур», перевозивший на Цейлон уголь и артиллерийские запасы для флота. Перехваченный «Крейсером» ещё весной, он был довооружён, переименован и отдан под команду лейтенанта Пороховщикова, после чего некоторое время сопровождал клипер в качестве вспомогательного и разведочного судна. Но, в конце концов, «приз» пришлось отослать – накопилось слишком много команд с захваченных судов, прокорм и содержание их превратилось в нешуточную головную боль. Пленных перегрузили на «Сынка» и отправили во Владивосток. Вместе с ними на пароход передали захваченные судовые документы и большой мешок писем от команды «Крейсера».
– Так я распоряжусь, чтобы даму оставили, где она есть?
– Сделайте одолжение, барон. У вас всё?
Греве замялся.
– Щё кое-что. Я давеча прихватил на «Луизе-Марии» пачку газет. Не вполне свежие, но уж, какие есть. И вот, послушайте, что я там отыскал…
Он продемонстрировал собеседнику потрёпанный газетный лист.
– «Таймс» от девятнадцатого июля. На второй полосе – официальное сообщение из канцелярии вице-короля Индии сэра Роберта Булвер-Литтона. В нём говорится, что осуждённые за подготовку мятежа офицеры-индусы отправлены, согласно приговора, на каторгу. Они, видите ли, собирались дождаться, когда Гурко со своими молодцами вступит в пределы Индии, и взбунтовать свои части. Заговор провалился, троих главарей приговорили к смертной казни, остальных же присудили к бессрочной каторге на Андаманских островах.
– Андаманские острова… – капитан-лейтенант развернул карту. – Отправили их, надо полагать, пароходом из Калькутты. Не так уж далеко, давно должны быть на месте. Но… к чему это, Карл Густавыч?
Греве снова помедлил.
– Я подумал: а что, если нам сменить на некоторое время амплуа и из каперов превратиться в капитана Немо?
– Это вы о романе мсье Жюля Верна? – Михайлов недоумённо нахмурился. – Как же, наслышан, только название запамятовал.
– «Восемьдесят тысяч вёрст под водой»
[4]. Там в одном из эпизодов капитан подводного судна помогает повстанцам – доставляет им золото и оружие. Золота у нас, правда, нет, а вот оружия – полный пароход, причём превосходного.
Капитан-лейтенант некоторое время молчал, а когда заговорил – в его голосе зазвучали весёлые нотки.
– А знаете, лейтенант мне ваша затея по душе. И ведь как красиво получается – если я не ошибаюсь, этот ваш Немо тоже был индусом и боролся против господства англичан?
– Не ошибаетесь, Леонид Васильевич. Так и было. Передадим этим каторжникам винтовочки и поможем перебраться назад, в Индию. А уж там они найдут способ посчитаться со своими палачами.
Михайлов кивнул.
– Освобождать каторжников – такое, конечно, ни одной международной конвенцией не предусмотрено но… Ладно, семь бед – один ответ! Уверен, офицеры клипера вас поддержат. Только вот что: на этой каторге, надо полагать, содержатся не только мятежники? Убийц, воров и прочих уголовных преступников тоже хватает?
– Об этом пусть у англичан голова болит. – беспечно отозвался Греве. – С чего это нам об их швали думать?
– И то верно. Вот что, голубчик: отправляйтесь-ка вы на «приз» и принимайте командование. Но особенно не размахивайтесь, теперь каждая пара рук на счету. Хорошо хоть, после Филадельфии у нас увеличенный состав команды, двести пятьдесят человек вместо ста девяноста девяти по штатам – как раз в рассуждении того, что придётся отряжать людей в призовые партии. Иначе, уж и не знаю, как и выкручивались бы! Воскобойникова, боцмана, возьмите с собой, пусть подберёт молодцов понадёжнее. Придётся вам малым числом управляться.
– Ясно, господин капитан-лейтенант! – радостно встрепенулся Греве. Он явно не ожидал, что командир так скоро согласится с его прожектом. – Лишнего не возьму. Позвольте исполнять?
– Позволяю. – добродушно отозвался капитан лейтенант. – Кстати, заодно присмотрите за этой дамочкой, вдовой судовладельца. Как там бишь её?..
И лукаво усмехнулся в усы.
Индийский океан
…сентября 1878 г.
– А ваша «Луиза-Мария» недурной парусный ходок. – сказал Греве. – Не ожидал такого от коммерческого парохода. Обыкновенно, паруса на подобных судах играют роль вспомогательную, а тут – смотрите, она почти не уступает «Крейсеру!»
Они любовались пенными усами, разбегающимися от форштевня. Горизонт был чист; голубизна тропического неба могла соперничать своей бездонностью, разве что, с глазами Камиллы – так звали новую знакомую барона. Он представился ей сразу, как только принял обязанности капитана «приза», и получил в ответ холодную улыбку и сдержанный кивок: «рада знакомству, мсье. Жаль, что оно состоялось при столь удручающих обстоятельствах…»
Но обстоятельства обстоятельствами, а тропическое солнце быстро растопило ледок. На второй день пассажирка уже улыбалась, раскланиваясь с новым капитаном. На третий – здоровалась, встретив во время утреннего променада. А на четвёртый прислала горничную-мулатку с предложением выпить вместе кофе под раскинутым над палубой тентом.
Чем они сейчас и занимались.
– Мой покойный супруг начинал капитаном торгового брига – рассказывала женщина. – И когда строили «Луизу-Марию», он настоял на том, чтобы она получила этот великолепный гардероб.
Греве кивнул. «Гардероб», как собеседница назвала парусную оснастку судна, действительно внушал уважение. «Луиза-Мария» гордо несла на трёх мачтах вооружение гафельной шхуны, и при хорошем ветре демонстрировала отменные ходовые качества.
«…жаль было бы топить такую красоту…»
Женщина отхлебнула из крошечной, полупрозрачного китайского фарфора, чашечки. Кофейный прибор – серебряная бульотка и вазочка с коричневым тростниковым сахаром – стояли на маленьком столике. Он вместе с парой плетёных кресел помещался в тени кожуха вентилятора. Из раструба доносился сдержанный гул. Котлы поддерживали давление, но машина не работала – «Луиза-Мария» и бегущий в её кильватере «Крейсер» экономили уголь, одевшись от палуб до клотиков в белоснежные полотнища.
– … мой супруг задумывал «Луизу-Марию» как особое судно. – продолжала меж тем Камилла. – Помнится, он говорил, что на её борту никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации.
