Вторая колонна, составленная из более слабых и устаревших броненосцев, держалась позади и в бой пока не вступила. Лишь головные «Мессудие» и «Ауни-Аллах» швыряли тяжёлые снаряды по флагманскому «Инвинсиблу», возглавлявшему британский ордер, раз за разом давая значительные недолёты.
Командир «Инфлексибла», баронет Томас П. Летбридж стоял на левом крыле мостика. Броневой рубкой он, как обычно, пренебрег: «надо иметь пред глазами весь горизонт, а не кусочки пейзажа в броневых щелях!» Разумеется, остальным офицерам приходилось разделять с сэром Томасом риск быть поражёнными случайной бомбой, угодившей в надстройку.
Но начальству, как известно, виднее.
– Что ж, сэр Бошамп-Сеймур верно всё рассчитал.
Вахтенный офицер, второй лейтенант Оливер Стэнли изо всех сил старался не показывать страха. Юноша чрезвычайно заботился о впечатлении, которое он производил на командира, справедливо полагая это залогом дальнейшей карьеры. Тем более, такое везение: всего месяц, как вступил в должность, а уже – участвует в таком грандиозном сражении! Сначала бомбардировка береговых фортов, теперь вот – бой броненосных эскадр. Награды и чины дождём прольются на победителей!
В том, что они победят, молодой человек нисколько не сомневался.
– Что именно вы имеете в виду, сэр?
Командир «Инфлексибла» любил повторять своим офицерам, особенно молодым: «не бойтесь лишний раз задать мне вопрос». Лучше потерять минуту на разъяснения, чем потом несколько часов расхлёбывать плоды вашего непонимания».
Вот второй лейтенант и усердствовал.
– Сами рассудите, Стэнли. Какая из двух турецких колонн сильнейшая?
– Несомненно, правая – та, в которой идут наши бывшие броненосцы.
Летбридж кивнул.
– Вы совершенно правы. Однако, вице-адмирал скомандовал кордебаталии охватить именно её. Хотя, на первый взгляд, логично было бы…
Окончание фразы заглушил рёв башенных орудий «Инфлексибла». Сложная и громоздкая система заряжания позволяла стрелять ни слишком часто и не особенно точно – ведь не только орудия, но и саму башню приходилось каждый раз поворачивать в сторону цели.
Впрочем, у турок дела обстояли ничуть не лучше. Большая часть их кораблей были английской постройки и несли английскую же артиллерию.
– …на первый взгляд логично было бы поступить иначе. – продолжил кептен, когда звон в ушах немного поутих. – А именно: выполнить охват левой, слабейшей колонны и разгромить её, пользуясь тем, что правая колонна не сможет вести полноценный огонь – им будут мешать свои же. Так почему сэр Бошамп-Сеймур поступил наоборот, распорядившись пройти между правой колонной и берегом?
– Почему же? – с готовностью переспросил молодой человек. Он успел уже неплохо изучить начальственные манеры.
– А потому, Стэнли, мальчик мой, что команды захваченных броненосцев не имели достаточно времени, чтобы освоить свои суда! Как и не могли они отладить взаимодействие – совместное маневрирование, веление огня и прочие необходимые в бою навыки. Вице-адмирал совершенно справедливо предположил, что оказавшись перед лицом неприятеля, они не смогут действовать с полной отдачей, а то и вовсе растеряются.
– И оказался прав!
– Именно. В результате, вместо колонны из четырёх сильнейших броненосцев, которые в иной ситуации, доставили бы нам немало хлопот, мы имеем сгрудившиеся мишени. Их полный разгром – вопрос времени… и достатка боеприпасов. Боюсь, нам не хватит снарядов даже на то, чтобы добить вторую колонну…
– Увы, это так, сэр. – подтвердил второй лейтенант. – Мы изрядно опустошили погреба, обстреливая береговые батареи…
– …и мало чего добились. Взрыв форта Марса-эль-Ханат – наш единственный серьёзный успех. Остальные батареи ещё в состоянии вести огонь. А ведь египтяне, в отличие от нас, не испытывают нехватку снарядов. Береговые артиллерийские погреба не в пример вместительнее наших!
И снова небо дважды обрушилось на мостик. От надстройки, расположенной рядом с башней левого борта, полетели обломки досок – деревянная конструкция не выдерживала бешеного напора пороховых газов.
Летбридж с неудовольствием покачал головой.
– Между прочим, египтяне стреляли довольно метко. Только в наш «Инфлексибл» угодило два десятидюймовых снаряда. Один пробил борт ниже ватерлинии, отрикошетил вверх от брони каземата, прошёл сквозь палубу и угодил в надстройку, убив лейтенанта Парсонса и плотника. Второй продырявил небронированную носовую оконечность но, по счастью, не взорвался. Боюсь, мы выйдем из этого боя изрядно потрёпанными.
– Увы, сэр. Повреждения корпуса столь серьёзны, что по возвращении на Мальту придётся вставать в док для ремонта.
– Боюсь, Стэнли, очередь будет длинной. Я ясно видел, как в «Монарх» угодила бомба с «Маячного форта» и пробила палубу. Не хочу даже думать, что она натворила в низах.
– Но ведь взрыва не было?
– Не было. Иначе «Монарх» сейчас…
Снова рявкнули шестнадцатидюймовки – на этот раз только в носовой башне. Стэнли, затаив дыхание следил, как чёрный мячик (из-за нехватки обычных снарядов кептен Летбридж приказал подавать к орудиям круглые бомбы, небольшой запас которых имелся в погребах) карабкается по пологой дуге, замирает на мгновение – и устремляется вниз, к палубе броненосца с красным, украшенным полумесяцем, полотнищем на кормовом флагштоке.
Шестнадцать дюймов – это много. Очень много. Такой монструозный калибр нёс единственный броненосец Ройял Нэви – «Инфлексибл». Их было четыре, по два дульнозарядных нарезных чудища весом в восемьдесят одну тонну в каждой из двух орудийных башен. Сорокасемипудовые снаряды системы Армстронга проламывали броневые плиты толщиной в тридцать шесть с половиной дюймов. Палуба же «Мехмед-Мурада» была защищена гораздо скромнее – всего-то три с половиной дюйма железной брони на дубовой подложке. Этого оказалось достаточно, чтобы остановить архаичный снаряд – если бы в игру не вступила капризная дама по имени Фортуна.
Уже не узнать, кто из турецкой прислуги оставил, в нарушение всех правил, люк в бомбовый погреб распахнутым. За такую серьёзную провинность разгильдяю полагались плети (от них в османском флоте никто и не думал отказываться) а то и военная тюрьма – если бы, разумеется, тот остался жив. Но Фортуна распорядилась иначе.
Упавшая на палубу бомба дымя, прокатилась несколько фунтов, на секунду замерла, балансируя в неустойчивом равновесии – и свалилась в распахнутый люк. Стены бомбового погреба были надёжно заблиндированы: морёный дуб и одиннадцать слоёв котельного железа. Такая защита способна выдержать попадание современных конических снарядов но, увы, совершенно бесполезна, когда вражеская бомба уже находится внутри. Прошло несколько секунд, пока догорела дистанционная трубка, наполненная пороховой мякотью, и….
Бомбовый погреб «Мехмед-Мурада», в отличие от погребов «Инфлексибла», был почти полон – к орудиям успели подать всего-то десяток снарядов. И когда бомба, наконец, взорвалась, для каждого из чугунных осколков нашлась достойная мишень.
