– Тут вы, батенька, правы. – согласился капитан-лейтенант. Невезенье прямо-таки феноменальное. Мы-то надеялись, что хотя бы неделя будет в запасе…
– Надо было это корыто сразу топить. – буркнул Греве. – Что у него, шесть двадцатифунтовок по бортам? Нашему «Крейсеру» на один зуб. А теперь, когда он притащил с собой ещё двоих – поди, возьми их за рупь за двадцать!
– Нельзя. Думаете, у меня руки не чесались? Нейтральный порт, нарушение правил цивилизованной войны…
Греве в раздражении сплюнул за борт. И было с чего злиться: подошедшие корабли были вооружены не в пример серьёзнее «Сириуса», хотя каждый из них и уступал «Крейсеру» размерами. Самый большой фелюга как раз огибала сейчас по широкой дуге. Торговцы, прилепившиеся к борту, усердствовали вовсю: вопили на своём гортанном наречии, размахивали руками, демонстрируя связки фруктов, мешки сушёных фиников, пучки страусиных и павлиньих перьев, живых кур, отчаянно блеющих ягнят и коз. Один, с виду, побогаче прочих, поднимал на вытянутых руках жёлтый слоновый бивень.
Со шлюпа отвечали на «пиджин-инглиш» – дикой смеси английского, французского и бог ещё знает каких языков. Один из матросов швырнул в лодку несколько блеснувших на солнце монеток и спустил верёвку. Торговец, ни на миг не умолкая, принялся привязывать к ней покупки.
– «Пингвин». – Михайлов прочёл надпись на полукруглой корме. – Шлюп типа «Оспрей», недавней постройки. Помнится, я читал, что его услали на Тихоокеанскую станцию…
– Может, перевели на Индийский океан, из-за угрозы наших рейдеров? – предположил Греве. – Если мне память не изменяет – двухцилиндровая горизонтальная машина двойного расширения, шестьсот шестьдесят шесть индикаторных сил, две армстронговские семидюймовки и ещё четыре дульнозарядных шестидесятичетырёхфунтовых орудия.
– Не изменяет. – подтвердил Михайлов. – Недурной кораблик, хотя с ним одним мы, пожалуй, справились бы. А третий сумеете опознать?
Греве задумался, рассматривая характерный приплюснутый силуэт с низким ступенчатым полубаком.
– Тип «Медина». Из серии «ренделловских» канонерок.
– Так и есть, «Дон». – кивнул Михайлов. – Корпус, как и у «Пингвина», железный, триста тридцать индикаторных сил и три шестидесятичетырёхфунтовки – две погонные, в носовом каземате, одна на полуюте. Солидная посудина, несмотря на нелепый вид.
– Да, втроём они могут задать нам жару.
– Так и есть, Карл Густавыч, так и есть. Единственное наше преимущество – лишних полтора узла ходу. «Дон» едва-едва девять с половиной выжимает, да и «Пингвин» с «Сириусом» под парами больше десяти не дадут.
Фелюга миновала «Пингвин» и теперь огибала стоящие рядом «Сириус» и «Дон». Греве подумал, что со стороны они с Михайловым похожи на двух местных чиновников или купцов, решивших от нечего делать поглазеть на европейских визитёров.
– Что ж, всё что надо мы увидели, пора и честь знать. – подвёл итог капитан-лейтенант. Голос у него был довольный. – Осталось выяснить, что нам приготовило их султанское величество Саид аль-Бусаид…
Гавань Занзибара. Борт клипера «Крейсер».
…ноября 1878 г.
– Итак, господа, что мы с вами имеем?
Михайлов говорил неторопливо, давая возможность обдумать каждое своё слово.
– Немноже'чко головной боли. – немедленно отреагировал мичман Завадский, заслужив недовольный взгляд старшего офицера. До поступления в Морское училище юноша жил в Одессе, и никак не мог – да особо и не стремился – избавиться от приобретённых в детстве дурных привычек.
– У входа в гавань нас дожидаются три посудины её Величества королевы Виктории. – продолжал Михайлов, словно не заметив дерзкой выходки. – И ждут они нас отнюдь не для поговорить, как сказал бы наш чересчур остроумный мичманец…
По кают-компании пробежали смешки – начальство изволило пошутить, а заодно, поставило зарвавшегося юнца на место. Завадский густо покраснел. Михайлов постучал костяшками пальцев по столешнице, призывая общество к порядку.
– Итак, три боевых корабля. Не самые сильные, прямо скажем – но и далеко не беззубые. В прямом бою со всеми тремя сразу «Крейсеру» придётся туго. С другой стороны, стоит нам их пройти, мы сразу начнём наращивать отрыв. Причём на преследовании стрелять в нас сможет только «Дон» с его двумя погонными тяжёлыми орудиями. Но эта канонерка – самая тихоходная боевая единица из тех, что нам противостоят, так что долго обстрел не продлится. Остальные тоже не смогут преследовать нас сколько-нибудь продолжительное время – два, много три часа, и мы будем вне пределов досягаемости. Так что, главная трудность – это миновать заслон и не нахвататься по дороге снарядов.
– Да уж, задачка… – покачал головой старший офицер. – Когда они увидят, что мы развели пары и собираемся выходить из гавани – сразу сманеврируют и встретят нас прямо за баром. И тут уж свалки не избежать.
– Верно. И тут, друзья мои, начинаются сюрпризы. Вы помните, надеюсь, кто наш гостеприимный хозяин?
Офицеры запереглядывались.
– Султан занзибарский, кто ж ещё?.. – ответил за всех Завадский. – Сеид ибн Саид… или Саид ибн Сеид? Короче, ихнее мусульманское величество.
– Нехорошо так пренебрежительно отзываться о коронованной особе. – укоризненно покачал головой Михайлов. – Тем более, что он-то к нам со всем уважением… Традиции ислама, если кто не в курсе, предписывают хозяину дома особое, почтительное, я бы даже сказал, благоговейное отношение к гостю. Вот, я здесь выписал…
Капитан-лейтенант раскрыл сафьяновый бювар с витыми бронзовыми уголками.
– "Гость приходит со своим грехом, а уходит, очистив людей этого дома от грехов.» – размеренно, с несколько торжественным выражением прочёл он. – «Кто бы ни был, если он уверовал в Аллаха, в Судный День, пусть он возвеличивает гостя".
Греве кашлянул. Михайлов замолк и поднял на мичмана глаза.
– Вот там у вас: «если он уверовал в Аллаха…» Но мы-то для султанасамые, что ни на есть, иноверцы?
– Речь не о госте, а о хозяине дома, барон. – терпеливо объяснил капитан-лейтенант. – Какой веры гость не уточняется, а значит, хозяина это не должно волновать. Закон обязывает его оказывать гостеприимство любому.
– Хм… разумно.
– И вот ещё: «Сказано в хадисе: „Выполнение одним из вас желания гостя лучше, нежели целый месяц, проведенный в служении в моей – то есть Аллаха – мечети“. Проводить его до внешних ворот дома. В хадисе так же сказано: „Из желательного по отношении к гостю является проводить его до ворот двора“.
Михайлов сделал паузу.
– Так вот, султан намерен в точности следовать предписаниям, изложенным в священной книге. А это значит, что он должен самолично проводить гостя до входа в дом. И проследить, чтобы он – в данном случае, это наш «Крейсер» – не подвергся нападению.
