– Дело состоялось в ноябре тридцать восьмого года близ города Прескотт. Инсургенты засели в каменной ветряной мельнице – её толстые стены и прочная кладка давали защиту не только от пуль, но и от ядер полевой артиллерии. Англичане и милиция предприняли несколько попыток штурма, но лишь понесли потери. И лишь когда по реке подошли две канонерки, ситуация изменилась. Британцы и их союзники-лоялисты и здесь проявили себя во всей красе, начав расстреливать пленников. Расправу остановили, но оставшимся в живых это мало помогло. Верхушку мятежников во главе с финном-инсургентом по приговору трибунала в Кингстоне вздёрнули, прочих же упекли на австралийскую каторгу. Британские власти, обеспокоенные случившимся, пошли на некоторые уступки: в сороковом году был подписан Акт о Союзе, смягчавший репрессивную политику властей и расширявший гражданские права, а в шестьдесят седьмом – учреждена Канадская Конфедерация, имеющая уже некоторые признаки самоуправления. Но это не значит, что население Квебека забыло старые обиды.
– Ещё как не забыло! – добавил старший офицер. – И даже новые прибавились. Тут я вас, Иван Фёдорыч, с вашего позволения, дополню…
– Буду признателен. – ответил Повалишин. Признаться, горло пересохло. Ну-ка, голубчик, – кивнул он буфетчику, – плесни ещё заварки…
Буфетчик перекинул через руку салфетку, подражая половым из столичных трактиров, и кинулся выполнять распоряжение.
– В начале века в Канаду, как и в Североамериканские Штаты, перебралось немало эмигрантов из Ирландии. – начал старший офицер. – Причин тому было множество: холера, Картофельный Голод, притеснения британских властей, фении..
– Фении – это, кажется, ирландские патриоты? – робко осведомился мичман-артиллерист. Он никак не мог отойти от полученной выволочки.
– Точно так-с. Фенианское братство, возникшее в начале шестидесятых, объединило североамериканцев ирландского происхождения. Они собирали вооружённые шайки, проникали на территорию Канады и громили там британские учреждения, требуя от короны в обмен на прекращение набегов уйти из Ирландии. Власти САСШ смотрели на этих террористов сквозь пальцы – недавно закончилась Гражданская война, во время которой англичане поддерживали конфедератов. Всего таких набегов состоялось, если не ошибаюсь, пять – между шестьдесят шестым и семьдесят первым годами.
– Выходит, североамериканцы снова взялись за старое и пытаются взбунтовать соседей? – спросил из дальнего угла лейтенант-машинист. – Снова ложи эти масонские… то есть, охотничьи? Или, как их, бишь… феньки?
– Фении. – поправил механика старший офицер. – Можно сказать и так, только дела теперь посерьёзнее. Тогда, в тридцать седьмом, как, впрочем, и в шестьдесят шестом это была самодеятельность – отдельных добровольцев, политических организаций, а то и просто вооружённых шаек. А теперь шалишь, за дело взялось государство. «Нью-Йорк Геральд» ясно пишет: «Соединённые Штаты окажут любую помощь…» Это, друзья мои, не что иное, как объявление войны!
– Полагаю, американцы внимательно следили за неудачами бывшей метрополии. – задумчиво сказал Повалишин. – И решили, что теперь самое время оторвать от Канады Квебек. Только, боюсь, поторопились: Вест-Индская эскадра Королевского Флота в полной готовности, корабли оттуда не забирали, ни на Балтику, ни на Мальту.
– Что ж… – старший офицер, как обычно, в минуты задумчивости, сплетал и расплетал пальцы. – Значит, драка предстоит изрядная. Но и то хорошо, что на этот раз мы будем не одни.
– Не зарекайтесь, батенька. – покачал головой Повалишин. – Ещё неизвестно, как оно обернётся. Республиканцы народ ненадёжный: пошумят-пошумят, да и бросят. Или опять ограничатся набегами каких-нибудь фениев. Вот придём в Новый Йорк – там и выясним наверняка. А пока, господа…
Он встал, и офицеры стали подниматься вслед за ним.
– …а пока – судовая библиотечка к вашим услугам. Ожидаю, что каждый из вас освежит в памяти состав флота САСШ. Времени у нас немного, не будем тратить его попусту.
Гавань Нью-Йорка.
…ноября 1878 г.
Эскадра выстроилась двумя дугами. Та, что поменьше, состоящая из «Клеопатры», «Яхонта» и «Скомороха» встала на бочках между островными батареями и острым мысом на слиянии Гудзона и Ист-Ривер. По другую сторону губернаторского острова вытянулась выгнутой в сторону моря линией броненосные фрегаты – «Пожарский», «Герцог Эдинбургский» и флагманский «Минин». Офицеры «Клеопатры», наслаждающиеся променадом на шканцах, видели их стеньги за серыми каменными буханками фортов. С другой стороны, вдоль набережных Нью-Йорка – частокол мачт, паутины снастей, перекрещенных реев, в которых едва угадываются контуры зданий. Над этим хаосом пялится в небо костистый шпиль евангелистского Тринити-чёрч и высятся облепленные строительными лесами опоры Бруклинского моста, похожие на гротескно разросшиеся пилоны египетских храмов.
Сама же оконечность мыса, именуемого «Бэттери парк» (как любезно объяснил офицерам лоцман-американец) пестрела разноцветными палатками, зеленью, толпами нарядно одетых горожан, вышедших поглазеть на гостей из далёкой России. Чуть дальше, на фарватере Ист-Ривер, лениво дымил американский фрегат с безвольно повисшим на кормовом флагштоке звёздно-полосатым полотнищем. За ним, угадывался едва возвышающийся над уровнем воды, клёпаный железный плот – монитор.
Над волнами разливался бодрый марш – военный оркестр и хор на набережной Бэттери-Парка старались вовсю.
– О чём поют, Геннадий Семёныч? – спросил мичман. После инцидента в кают-компании он при всяком удобном случае обращался к старшему офицеру. Тот с удовольствием выполнял роль наставника, не давая ученику ни малейшего спуску.
– Так вы, значит, и на занятиях по английскому баклуши били? Хорош гардемарин, нечего сказать…
Мичман потупился.
– Так ведь музыка… шумно. Не разобрать!
– Учите, юноша, учите. К нам на борт наверняка кто-нибудь из их офицеров попросится на всю кампанию – вот вам и практика. Наука на вороту не виснет, а языки – так и в особенности. А поют они примерно следующее…
Он прислушался и пропел несколько строчек, не попадая в несущуюся с берега мелодию.
– «Тело Джона Брауна – во мраке гробовом,
«Тело Джона Брауна – во мраке гробовом,
Тело Джона Брауна лежит в земле сырой,
Но душа зовет нас в бой!..»
– Джон Браун – это кто? – спросил мичман. – Какой-то их полководец, генерал?
Взгляд, брошенный старшим офицером на собеседника был красноречивым донельзя.
– Джон Браун – со вздохом обречённости начал старший офицер, – это никакой не генерал, и даже не военный. Хотя, воинственностью он отличался изрядной – одним из первых собрал вооружённый отряд колонистов, чтобы бороться против рабовладения в штате Канзас. После налёта на арсенал его схватили и повесили, после чего северяне, его единомышленники сделали из Джона Брауна настоящую икону аболиционистов. Аболиционисты, – пояснил он после недолгой паузы – это белые американцы, противники рабства.
