— Посмотри на него! — сказала она и погладила Клару по ее золотым волосам. — Если ты его не разбудишь, он так и останется тут лежать ни жив ни мертв, покуда даже душа его в этом иссохшем теле не превратится в прах.
Клара попыталась было отвернуться, но фея держала ее крепко.
— И это называется любовь? — шепнула она. — Предать любимого только потому, что у него теперь не такая мягкая кожа, как у тебя самой? Разбуди его.
Клара с усилием подняла руку и провела ею по каменному лицу Вилла.
Фея отпустила ее и с улыбкой отступила назад.
— Вложи в поцелуй всю свою любовь! — подсказала она. — Сама увидишь, любовь умирает совсем не так быстро, как кажется.
И Клара, закрыв глаза, словно стараясь забыть каменное лицо Вилла, склонилась над ним и поцеловала в губы.
ПРОБУЖДЕНИЕ
В первый миг Джекоб — против всех доводов заведомого знания — надеялся, что существо, очнувшееся от сна, все еще его брат. Однако лицо Клары тотчас выдало ему горькую правду. Она отпрянула от Вилла, и взгляд, брошенный ею на Джекоба, был исполнен такого отчаяния, что тот про свои боли и думать забыл.
У него больше не было брата.
Последние следы человеческой кожи исчезли с его лица. Перед ними был всего лишь камень, способный дышать. Собственный брат, родная кровинка — и упрятан в нефрит, как безжизненное насекомое в капле искристого янтаря.
Гоил.
Вилл поднялся с каменного ложа. Ни Джекоба, ни Клары он просто не заметил. Взгляд его искал лишь одно лицо — лицо феи, и Джекоб почувствовал, как боль утраты пронзает ему сердце. Ранимое, беззащитное, оно билось в тисках отчаяния, как тогда, в далеком детстве, в опустелом отцовском кабинете. И, как и тогда, его горе было безутешно. Никакого утешения. Только боль.
— Вилл! — Клара прошептала имя его брата, словно он уже покойник. Она шагнула к нему, но фея преградила ей дорогу.
— Сохрани его в своих воспоминаниях, — только и сказала она. — А для него ты отныне всего лишь сон.
Когда охранники открыли перед Виллом дверь камеры, Клара рванулась было за ним, но они попросту ее отпихнули, да так сильно, что девушка упала. Вилл обернулся, однако фея увлекла его за собой.
— Пойдем скорей, — торопила она. — Давно пора проснуться. Ты слишком долго спал.
Клара смотрела им вслед, пока они не исчезли в темных недрах тюремного коридора. Потом обернулась к Джекобу. В ее глазах застыли упрек, отчаяние, вина, и от всего этого они стали даже темнее, чем у феи. Что я сделала? — спрашивал ее взгляд. — Как ты допустил? Разве ты не обещал его уберечь? Впрочем, быть может, он просто читал в ее глазах собственные мысли.
— А этого что, пристрелить? — спросил один из охранников, тыча в Джекоба винтовкой.
Хентцау вынул из-за пояса пистолет, который они у Джекоба забрали. Извлек из рукоятки магазин и принялся рассматривать, как зернышки диковинного фрукта.
— Любопытная игрушка. Откуда он у тебя?
Да стреляй же наконец.
Джекоб повернулся к нему спиной. Заткнуть рану в сердце свинцом, а что, звучит соблазнительно.
Камера, гоил, висячий дворец. Все вокруг перестало казаться реальным. Феи, заколдованные чащобы, Лиса, которая на самом деле девушка, — все это не более чем лихорадочный бред двенадцатилетнего подростка. Он снова, как наяву, увидел себя в дверях отцовского кабинета, а перед собой Вилла, жадно заглядывающего мимо него в комнату, где столько всего интересного: запыленные авиамодели, старинные пистолеты… И зеркало.
— Повернись. — В голосе Хентцау слышалось раздражение. Гнев гоилов. Вспыхивает мгновенно и разгорается под каменной кожей, как пожар. — Я знаю, кто ты такой, — вымолвил он. — У тебя те же глаза. Те же губы. Правда, скрывать свой страх он и вполовину так хорошо не умел.
Джекоб обернулся. Какой же ты идиот, Джекоб Бесшабашный!
«У гоилов инженеры лучше». Он так часто слышал здесь, в зазеркальном мире, эту фразу — то с неприкрытой завистью в Шванштайне, то со вздохом сожаления в офицерских казармах, — и ни разу ни о чем таком даже не подумал!
Отца нашел. Брата потерял.
— Где он? — только и спросил он. — Где мой отец?
Хентцау вскинул брови.
— Я-то надеялся, ты сам мне об этом скажешь. Мы взяли его пять лет назад в Бленхайме. Он собирался там мост строить, уж больно горожан лорелеи допекли. Они уже тогда в реке кишмя кишели и жрали людей почем зря, хоть теперь все и болтают, будто бы это фея их развела. Джон Бесшабашный, так он себя называл… И фотографию сыновей всегда с собой носил. Король поручил ему сделать для нас фотокамеру, и она появилась у нас гораздо раньше, чем у императрицы, — ее умельцы долго еще докапывались, что там к чему. Он многому нас научил. Но кто бы мог подумать, что со временем один из его сыночков кожей из нефрита обрастет!
Хентцау любовно провел ладонью по старинному стволу.
— Он был куда сговорчивей тебя, когда его о чем-то спрашивали, и многое из того, чему мы от него научились, очень даже помогло нам в этой войне. Но потом попросту сбежал. Я много месяцев его разыскивал, но нигде ни следа. Зато вот теперь сыночков его нашел.
Он повернулся к охранникам.
— Оставить в живых, пока я не вернусь со свадьбы, — распорядился он. — Мне еще много о чем нужно его порасспросить.
— А девчонку? — У охранника, указавшего на Клару, кожа была из лунного камня.
— Оставить в живых, — повторил Хентцау. — И девчонку-лису тоже. Они обе сделают его куда сговорчивей, чем все наши скорпионы.
Чеканные шаги Хентцау затихли в тюремном коридоре, а из зарешеченного окна в камеру доносился шум подземного города. Но Джекоб ничего этого не слышал. Мысленно он снова был в отцовском кабинете и ощупывал детскими пальцами зеркало в серебряной раме.
МОГУЩЕСТВО КАРЛИКОВ
В темноте Джекоб слышал дыхание Клары — и ее плач. Их все еще разделяла решетка, но пуще всех железных прутьев их разделяли мысли о Вилле. В сознании Джекоба их объятия у ручья странно слились с поцелуем, которым Клара разбудила брата. И снова и снова перед глазами вставала одна и та же картина: Вилл раскрывает глаза и окончательно тонет в нефрите.
Он готов был умереть от отчаяния. Фея была так близко, в каких-то двух шагах. Следила ли за ним Миранда в своих снах? Видела ли, как жалко, как позорно он оплошал? От досады он бился наручниками о прутья решетки, хотя однажды его за это уже измолотили охранники.
Клара отерла слезы. Почему, едва он на нее глянет, у него так заходится сердце? Глупости, Джекоб. Это всего лишь жаворонковая вода, и ничего больше.
Он снова уселся на холодный каменный пол. За оконной решеткой огромным и недоступным хрустальным соблазном мерцал висячий дворец. Интересно, Вилл сейчас там? А куда они Лису посадили? Хоть бы ей удалось улизнуть.
